СТРАСТЬ ПРЕСТАРЕЛЫХ
- Привет, Пашка, - голос Юрия прозвучал нерешительно. – Ты знаешь, что у Кирюхи диагностировали рак лёгких?
- Нет, конечно, - не веря в реальность полученной информации, ответил Павел.
- Мелкоклеточный, третья стадия, - добавил Юрий.
- Откуда тебе известно?
- Ирина звонила.
- Это - точный диагноз?
- Да, повторная биопсия подтвердила.
- И что теперь делать? Чем я могу помочь?
- Наверное, только сочувствием. Давай, к нему съездим.
- А где он? В больнице?
- На даче.
- Ты уверен, что он захочет нас видеть? Мне кажется, что люди, получив такое известие, замыкаются в себе.
- Мне Ирина сказала. Попросила, чтобы приехали.
- Он ещё курит?
- Курит. По полторы пачки в день. И, насколько я понял, бросать не собирается. Да и поздно уже бросать-то.
- Я понял. Позвони им, договорись. Лучше на субботу. И всё-таки, ты уверен, что он захочет?
- Не повторяйся. Ирина не сама это выдумала. Мы же дружили…
***
Они действительно были когда-то дружны, но с Юркой он встречался примерно раз в квартал, а с Кириллом не виделся уже несколько лет, хотя знал, что его последняя жена была на пятнадцать лет младше и что у них родилась дочь. Юрий был тоже женат, но бездетен, а сам Павел давно и счастливо разведён.
Ирину он видел пару раз в жизни, впервые, когда они после их свадьбы с Кириллом ездили небольшой компанией загорать на залив. Худенькая и рыжеволосая, тогда она постоянно молчала, поскольку из-за разницы в годах стеснялась даже собственного мужа, а тем более его великовозрастных друзей. Да и сам Кирюха держался с нею, скорее, как родной дядя или старший брат, получивший закреплённое юридически эксклюзивное право на поэтапное развращение вчерашней школьницы. В этом третьем, текущем браке, молодая жена лишь на пару лет была старше его сына.
А вот Юрка не только не разводился, но даже не изменял, хотя изредка, в подпитии, полунамёками жаловался на холодность супруги-ровесницы. Пробило его только совсем недавно, когда он вдруг влюбился в двадцатисемилетнюю аспирантку и переехал на съёмную квартиру.
Что же касается Павла, то он, поддавшись на уговоры бывшей жены, пожил с нею и с тогда ещё малолетним сыном в Германии, откуда лет пять назад вернулся в одиночестве домой, где, благодаря полученным международным сертификатам, устроился на отличную должность, в коей и пребывал, бдительно охраняя личную и финансовую независимость.
Теперь всем троим было за полтинник…
***
Исхудавший Кирилл, охраняемый чёрной лохматой собачонкой, встречал их на кольце маршрутки.
- Надо же, Пашик, ты тоже постарел, - шёпотом отметил он, обнимая.
Они неспешно пошли к даче, сообразуясь с замедленным шагом Кирилла и перебрасываясь незамысловатыми фазами и легковесными шутками.
Дача, доставшаяся ему в наследство от отца, рукастого офицера-политработника, представляла собой типичный образец советского подсобного хозяйства, ограниченного всевозможными запретами, но располагалась на обширном участке в двенадцать соток, половина которых была выкуплена у не желавших отстраиваться соседей. То, что относилось к мужской зоне ответственности, - дом, сарай, стол со скамейками, деревянный забор, каркас парника, - выглядело не ново и, местами, шатковато, а вот грядки, цветочные клумбы и газон смотрелись безупречно.
Ирина, ставшая за полтора десятка лет супружества взрослой женщиной и матерью, поправилась и окрепла в костях, но сумела сохранить стройность, благодаря пропорциональному с талией увеличению объёма груди и бёдер.
- Скоро Танька приедет, - вытирая руки о передник, пообещала она.
Гости переглянулись.
- Иркина однокурсница, - пояснил Кирилл, подмигивая Павлу. – Специально для тебя.
Пока хозяйка накрывала на стол, а хозяин проводил экскурсию по участку и дому, появилась Татьяна. Красавицей она не была, по сравнению с Ириной выглядела плосковато, так сказать, на любителя, но Павел, считавший себя профессионалом, сразу оценил её откровенную, несколько пугливую сексуальность.
После трапезы отправились гулять по окрестным холмам, посидели у озера, не купаясь. Воспользовавшись тем, что Кирилл затеял игру с забрасыванием и доставанием собакой из воды подвернувшейся палки, друзья тихонько расспросили Ирину о перспективах лечения.
- Врачи мало, что говорят, - помедлив, ответила она. – Несколько я поняла, даже при удачном исходе операция может сократить его жизнь, а химиотерапия – только измучить.
- Они нашли метастазы? – догадался Юрий.
- Нашли, - вздохнула Ирина.
- У него что-то болит? – спросил Павел.
- Говорит, что пока терпимо. Но скоро придётся колоть наркотики.
- Кирилл об этом догадывается?
- Хуже. Он знает...
На обратном пути больше молчали, подавленные сказанным, и только Кирилл продолжал заниматься всё той же собачьей игрой, только на суше.
Они ещё недолго посидели за столом, где Павел скрытно взял Татьяну за руку, провёл пальцами по её ладони и почувствовал лёгкую дрожь гладкой не натруженной кожи, договорились о повторной встрече и распрощались.
Юрий уехал к аспирантке, а Татьяна – к Павлу, который тем вечером и следующим утром получил едва ли не лучший секс в своей жизни. И никто из троих так и не узнал, что сразу после их ухода донельзя утомлённый Кирилл лёг и не мог подняться в течение полусуток.
***
Повторно они встретились спустя две недели. Сразу на дачу не пошли, а по предложению Кирилла, прихватившего три стакана, пакетик с нарезанными ломтиками яблок и несколько карамелек, купили в лабазе пять литровых упаковок красного сухого вина и частично освоили его на одной из полуприкрытых кустами полянок.
Изменений в состоянии Кирилла заметно не было и, как ни странно, наименее здоровым среди них выглядел Юрий.
Недопитое вино принесли с собой, но на сей раз не стали сидеть за столом, а организовали пикник у озера вместе с приехавшей раньше Татьяной, Ириной и её с Кириллом дочерью, старшеклассницей Лизой.
Про отношения Татьяны и Павла уже было известно всем, так что они могли, не таясь, оказывать друг другу тактильные знаки внимания под одобрительные мимолётные взгляды друзей. За прошедшее время у них произошло две встречи, один раз посреди недели, после чего Татьяна спозаранку ушла от него на работу, а в другой раз – в субботу, когда они сходили в кино и потом ужинали, занимались любовью, спали, неспешно завтракали, и он провожал её до метро.
Собственно говоря, на этом различия со времяпрепровождением двухнедельной давности и заканчивались, не считая того, что брошенный аспиранткой Юрий находился в подавленном состоянии, из которого Павел тщетно пытался его вывести дежурными увещеваниями и обобщениями, но вдруг вспомнив о том, что друг остался один в съёмной квартире, пригласил пожить у себя. Однако оказалось, что Юрий уже успел вернуться домой, где сумел договориться с супругой об обмене покупаемых им продуктов на приготовленные, благо, двухкомнатная квартира позволяла им ночевать членораздельно.
С любовной драмы разговор незаметно перескочил на жизнь как таковую, и уже в маршрутке, сидя рядом с молчаливо глазевшей в окно Татьяной, Павел подумал, что люди так и не научились ни любить, ни расставаться, а виноватыми считают кого угодно, от хана Батыя до Горбачёва, только не самих себя.
Больше они на даче не виделись.
***
В сентябре Лиза пошла в десятый класс. Заколачивать окна, демонтировать парник и переворачивать бочки у Кирилла уже не было сил. Ирина вывезла его с дачи и, несколько раз съездив туда на машине, купленной незадолго до болезни, заплатила за эту нехитрую работу подвернувшемуся гастарбайтеру и закрыла на замки колодец, сарай, дом и калитку.
Состояние Кирилла ухудшилось не плавно, как она ожидала, а за несколько дней. Он всё чаще ложился, дольше и дольше оставаясь в постели, а вскоре пришлось прибегнуть и к обезболивающим, которые Ирина колола ему сама. Лекарства стоили дорого, но какой-то запас денег у них всё-таки оставался.
Кирилл неоднократно разговаривал с друзьями по телефону и, наконец, решился позвать их на собственный день рождения, понимая, что навряд ли сможет высидеть за столом более часа.
Мужчины привезли купленный вскладчину японский радиоприёмник с накладными наушниками и набором аудиокниг, а Татьяна, как и в прошлый раз, приехала раньше и помогла подготовить трапезу. За прошедшее время они с Павлом не стали духовно ближе, но, хотя ей хотелось получать от него нечто большее, чем секс, виду она не подавала.
Кирилл старался держаться непринуждённо, едва пригубливая коньяк и щедро подливая водку стремившимся быстрее поднабраться мужчинам и пившей по половинке Татьяне, не присоединившейся к Ирине и Лизе, которые предпочли мускат.
За столом о будущем не говорили, за исключением ненавязчивого обсуждения Лизиных планов на профессиональную специализацию. Вспоминали общее прошлое, эпизоды совместной учёбы, стройотряд, поездку дикарями в Крым и другие события, произошедшие, по неосторожному выражению Павла, «в докритический период». Часа через полтора Кирилл извинился, сказал, что хочет прилечь и, сопровождаемый женой, отправился в спальню.
Вскоре Ирина вернулась, Лиза отпросилась к подруге, а они продолжили уже более раскрепощённо выпивать вчетвером. Постепенно о Кирилле за шутками и анекдотами подзабыли и опомнились лишь когда, после очередного взрыва хохота, из спальни раздался надтреснутый, но вполне отчётливый окрик: - Ирка, я же ещё не помер!
По пути к метро Юрий вдруг поведал недавнюю историю о том, как после увольнения одного из сотрудников их отдела, человека непорядочного, некрасивого и нечистоплотного, решили освободить ящики его рабочего стола, которые оказались набиты цветными рекламными брошюрами с телефонами, адресами и фотографиями доступных женщин.
- Возможно, он просто рассматривал, - предположила Татьяна.
- Нет, - ответил Юрий. – Те, кто знал его ближе, говорили, что он к ним захаживал постоянно, тратя львиную долю зарплаты.
- Ну и ты пойди! – во второй раз за вечер бросил неосторожную реплику Павел, вспомнив о сердечной трагедии друга.
Юрий не нашёл, что сказать, а Татьяна посмотрела на любовника с нескрываемой укоризной…
***
О своём первом, стыдливом посещении салона Юрий рассказал Павлу спустя неделю, когда они, заранее договорившись проалкогуляться, уютно расположились с кружками пива за столиком бара.
Процесс его инициации прошёл буднично, будто процедура при посещении проктолога с разницей до наоборот. Для начала Юрий был снабжён большим махровым полотенцем и резиновыми тапками, а затем отправлен в душ, после чего предстал перед заранее выбранной по каталогу блондинкой лет девятнадцати, шустро надевшей на него ртом презерватив и занявшейся выездкой, переходящей с галопирования на мелкую рысь. Сама по себе случка, несмотря на полученное удовлетворение, понравилась ему меньше, чем последующее разглядывание и поглаживание торчащих грудей и лона юной профессионалки, чему он предавался до окончания оплаченного времени.
- Ты пойдёшь туда ещё раз или попробуешь найти себе кого-либо из формально порядочных? – спросил Павел, удивившись его решимости.
- Пойду обязательно, только не знаю, к той же или к другой, - мечтательно ответил Юрий.
- Конечно, к другой, - посоветовал Павел. – Перепробуй, по возможности, всех, в том числе африканок и азиаток.
- В этом салоне нет африканок, но одна есть в соседнем.
- Вижу, географически ты подготовился.
- Да, пожалуй.
- А материально?
- По расчётам получается, что разовая женщина дешевле постоянной. Тем более, что бесплатной возможности трахать молодых девок у нас уже нет.
- Мне, честно говоря, и не надо.
- Это ещё почему, папаша? Из моральных соображений?
- Просто не хочу.
- А зря. Пойдём вместе, я за тебя заплачу.
- Нет, спасибо, дружище.
- Насколько я помню, ты когда-то хотел писать книгу. Вот и напишешь…
- О борделе? Да что ты! Об этом написано вдоль и поперёк!
- Почему о борделе? О переживаниях, судьбах…
- Чьих судьбах-то? Проституток? Там тоже всё трафаретно.
- Не обязательно проституток. Напишешь о разных причинах, приводящих к ним мужиков.
- А ты уверен, что этих причин больше, чем одна?
- Абсолютно. Впрочем, ладно, забудь. Как у тебя с Татьяной?
- Ничего себе переход! С ней мне удобно, но скучновато.
- Понятно. А знаешь, что мне Кирюха как-то сказал? Только, между нами.
- Хорошо.
- Он сказал, что раньше ты очень нравился его жене.
- Какой из них?
- Не придуривайся. Ирине.
- Я до этого лета видел её раз или два. С чего он взял?
- Не знаю.
- Бред какой-то. Ты с ним когда разговаривал?
- Если ты имеешь в виду его реплику про жену, то ещё на даче. А с Ириной вчера. Она мне звонила.
- Как у него дела?
- Редко встаёт с постели. Она даже ругается на него, пробует расшевелить. Но подарок наш полюбил. Правда, книжки не слушает. Только радио, «Эхо Москвы»…
***
В следующий раз они заехали к Кириллу уже без Татьяны, занятой в этот день какой-то проблемой собственных родителей.
К больному, полулежавшему на высоко поднятых подушках, по его желанию заходили по очереди, сначала Юрий, с которым Кирилл разговаривал минут десять, а за ним – Павел и, к его удивлению, Ирина.
В спальне стоял запах сигаретного дыма, и это означало, что Кирилл, лишившись возможности выходить на балкон и лестничную площадку, время от времени всё-таки продолжал курить.
Поздоровавшись, с этого он, собственно, и начал, дав короткое неразборчивое указание, вслед за чем жена достала из пачки сигарету, вставила её в короткий мундштук, поднесла к мужниным губам и зажгла спичку.
Кирилл сделал пару неглубоких затяжек, обречённо откинулся на подушки и закрыл глаза, пока Ирина гасила сигарету в хрустальной пепельнице.
Павел, потрясённый его нынешним состоянием, стоял в растерянности, не зная, что делать, пока Кирилл тихо не попросил жену принести из кухни коньяк и рюмки.
Ирина поставила их на прикроватный столик, вынула из горлышка торчавшую на две трети пробку и налила мужу на самое донышко, себе - чуть побольше, и полную – Павлу.
- За что же мы пьём? – подумал тот, наклонившись к Кириллу и соприкасаясь стенкой пузатого сосудика с его рюмкой, зажатой в отощавшей руке.
- Теперь ты, Ирина, - произнёс Кирилл, и жена тут же подступила и прикоснулась своей рюмкой к его.
- Вы тоже чокнитесь.
Павел выпил, не ощутив коньячного вкуса, и вопросительно посмотрел на друга.
- Иди, Пашка, - вымолвил Кирилл. - Устал я чего-то…
***
В крематорий пришло человек двадцать. Кто-то принёс водки, и поминать стали ещё до отпевания.
Павел и Юрий приехали вместе со вдовой, её матерью, Лизой, Татьяной и гробом, который сами же с помощью платно подвернувшихся сотрудников морга вынесли и вдвинули в похоронный автобус.
Умер Кирилл, судя по рассказу Ирины, внезапно, после очередной, ставшей последней, затяжки.
Во время короткой панихиды и прощания никто не проронил ни слезинки. Смерть Кирилла произошла ожидаемо и принесла с собой не только невозвратную потерю и горе, но и облегчение тем, кто был с ним в последние месяцы его жизни.
Павел подошёл ко гробу за Юрием, коснулся руки покойного, придвинулся к стоявшей у изголовья Ирине, чтобы сказать дежурные слова поддержки, но она вдруг шагнула навстречу и, обняв за шею, прильнула всем телом. Юрий заметил и обнял одной рукой их, а другой – находившуюся подле матери Лизу, стройную и прекрасную в чёрном одеянии.
Так они и простояли минуту-другую, пока не простились последние, после чего Павел мягко освободился, позволив вдове с дочерью завершить обряд, и крышку гроба закрыли…
На поминки прибыло вполовину меньше, чем в крематорий. Глушили водку, запивая заранее приготовленным киселём, ели и вспоминали. Когда начали расходиться, Татьяна осталась помогать и к Павлу в эту ночь не поехала.
***
На девять дней подзахоранивали урну в родительскую могилу, заказывали дополнительную надпись на памятнике и вновь поминали водкой, закусывая привезёнными вдовой бутербродами. Все были одеты в чёрное и тёмно-серое, за исключением Татьяны, приехавшей в длинном малиновом пуховике, распахнутом, как половые губы.
После того как всё было допито и съедено, Ирина пригласила продолжить дома, но Юрий и Павел вежливо отказались и поехали подлакироваться в ранее облюбованный бар.
Торопиться им было некуда, дома никто не контролировал, и они, оставив прошлое в прошлом, предались спокойному разговору о бабах. Затронул эту вечную тему Юрий, дежурно спросив про Татьяну, с явным расчётом на то, что основным ньюзмейкером будет он сам.
Негритянок в питерских салонах оказалось не так уж мало, но спрос на них был велик и ему пока удалось освоить лишь нигерийку и какую-то северную африканку коричневого окраса. Случились в его жизни и дальневосточные азиатки, не говоря уже о дамах из стран, некогда входивших в состав Союза. В одну из таких, прибывшую из Молдовы, Юрий и втюрился.
Встречались они у неё в коммуналке, что было ей строжайше запрещено, причём, он платил не только по таксе, но и приносил с собой выпивку и еду. С другой стороны, в их отношениях наблюдались такие любовные проявления как взаимные претензии, споры и даже ревность, проявлявшаяся у Юрия по её рабочим дням.
Павел, выслушав монолог друга, попытался вставить несколько фраз о различии женщин с нормальной и искажённой психикой, но тот не внял.
- Самое поганое, Пашка, что я с ней кончить никак не могу, - вздохнув, пожаловался Юрий.
- Было бы хуже, если б тебе не удавалось начать, - философски прокомментировал Павел.
От продолжения рассказа о проститутках его спас звонок Татьяны, настойчиво деликатно напросившейся на ночлег.
Им принесли счёт, и пока они привычно сбрасывались напополам, оставляя чаевые, захмелевший Юрий неожиданно спросил:
- Как думаешь, найдёт себе Ирка нормального мужика?
- Не знаю, займись… - усмехнулся Павел.
- Занялся бы, но я ей не нравлюсь.
- Ну.., поухаживай. Всё лучше, чем… А я к вам в гости ходить буду.
- С Татьяной?
- Об этом я не подумал. Хотя…
- А ты?
- Что я?
- Как ты насчёт Ирины?
- Вы сговорились все, что ли? – не выдержал Павел.
- Кто «все»? – переспросил Юрий.
- Да никто, блин. Не бери в голову…
***
Впервые Павел услышал голос Ирины по телефону на следующей неделе и поначалу не узнал. Его номер она взяла из мобильника покойного мужа, но догадалась позвонить со своего. Разговор, начавшись с рассказов об общем состоянии, работе и Лизиных успехах, закрутился вокруг Татьяны и множества её положительных человеческих и сугубо женских качеств, о которых он никогда не думал.
- Она говорит, что ты замечательный, но очень расстроена твоим легкомысленным отношением, - с лёгкой укоризной произнесла Ирина и подвесила длинную паузу.
Павел не знал, что ответить и тоже молчал.
- Это я так, на правах подружки, - добавила она, получив первичные разведданные. – Не подумай, что меня Танька просила…
Ирина звонила ещё трижды, и разговор тёк приблизительно в том же русле. Он постепенно узнал о неудачном браке Татьяны с одноклассником, фатальном аборте, лишившем её возможности родить, о чём, не указывая причины, она сообщила ему сама в их первую ночь, обрадовав и успокоив. А в последнем разговоре Ирина поведала о некой давнишней связи подруги с начальником, от которой Татьяна так и не смогла отказаться на протяжении долгих лет.
Павел, которого эта новость не вывела из себя, хотя и удивила, отделался шуткой про возможность досрочного обретения статуса «ветерана труда», но припас полученную информацию на особый случай.
И, наконец, на сорок первый день, то есть на следующий после сороковин, когда они опять ездили на кладбище, а затем поминали дома, Ирина попросила Павла о встрече.
Холодно не было, они долго гуляли между Фонтанкой и Мойкой, а потом зашли перекусить в его квартиру, откуда утром уходила Татьяна, и оказались в постели, где ему было суждено растаять под неспешной и опытной нежностью её прикосновений, а затем, выдав действительное за желаемое, отдать всего себя и получить наивысшую награду.
- Ты успел сбежать? – обеспокоенно спросила Ирина, когда он, обессилев, откинулся на спину.
- Нет, я думал… - растерянно пролепетал Павел.
- У нас могут быть дети, - улыбнулась Ирина, ускользая, не прикрытая, в ванную.
Он проводил и встретил её восхищённым взглядом, а потом долго лежал рядом, проводя кончиками пальцев по выпуклостям и впадинкам женского тела до тех пор, пока оно не обрело упругость и не ответило на становящиеся всё более настойчивыми ласки той же ненасытной и нескончаемой нежностью…
- На сей раз сбежал, - тихо сказал Павел, глядя на её улыбающееся запрокинутое лицо.
- Мой лучший мужчина, - прошептала Ирина, целуя его ладонь.
***
К ночи позвонила Татьяна.
- Привет! Это правда? – она пыталась говорить беззаботно, но в конце фразы голос её дрогнул.
- В смысле? – переспросил Павел, сразу понявший, но не поверивший в случившееся.
К тому времени он по два раза переспал с каждой, не испытывая душевных мук и угрызений совести ни перед кем, кроме покойного друга, хотя, с другой стороны, расценивал интимную близость с Ириной как проявление своеобразной гуманитарной помощи, доставке которой по назначению Татьяна начинала мешать. В отдалённой перспективе Павел не видел себя ни с одной из них и в глубине души надеялся, что всё устроится само по себе, но теперь был поставлен перед выбором и, не раздумывая, сделал его.
- Зачем она тебе сказала?
- Она моя подруга.
- Я в этом сомневаюсь.
- Конечно, Ирка тоже сучка порядочная...
- Хорошее словосочетание. Подходящее.
- Не ожидала, что вы оба окажетесь предателями.
- Извини, дорогая, - саркастически произнёс Павел и, после паузы, выложил припасённые для подвернувшегося случая сведения. – А была ли ты сама честна по отношению ко мне?
- В каком смысле? – повторила она его же вопрос.
- Да в том же самом!
- Что ты имеешь в виду? – голос её стал смиреннее.
- Сама знаешь, - хладнокровно сказал Павел.
- Так Ирка тебе и об этом… - совсем тихо произнесла Татьяна.
- Она тут совершенно не при чём. Я и сам давно догадался, - соврал он.
- Ну и козёл же ты, Павлик! – в сердцах выпалила она и отключила телефон.
Павел перезвонил Ирине, которая мгновенно ответила, будто ждала с мобильником в руке, хотя, скорее всего, так оно и было, и сообщил о произошедшем.
- Возненавидишь меня теперь? – боязливо спросила она.
- Не возненавижу. Это даже к лучшему.
- Ты говоришь правду? – недоверчиво переспросила Ирина.
- Да. Клянусь.
- У меня аж гора с плеч…
- А как же теперь Татьяна? – ему вдруг захотелось перебросить собственный грех на вдову.
- О ней не беспокойся, - легко ответила Ирина. – Долго не прогорюет. Не тот организм.
- Хорошо бы, - соврал Павел, почувствовав ревнивую досаду.
- Она не умеет долго без мужика. Не то, что я.
- Ты, вроде, замужем была.
- Была, но Кирилл всегда вёл себя сдержанно. Так, будто бы я оставалась девочкой, хотя уже родила. Ну, притормаживал меня, что ли… Другое дело – с тобой. С тобой я чувствую себя раскрепощённой, и заранее, дня за два до встречи начинает тяжелеть внизу живота. Никогда я мужчину так не ждала.
- У тебя их было много?
- Нет. До тебя только Кирилл. Скажи мне, только честно…
- О чём?
- Ты не бросишь меня сейчас?
- Даже не размышлял об этом, - откровенно ответил не успевший подумать Павел, для которого расставание с двумя женщинами в течение пяти минут произошло бы впервой.
- А когда? Хотя, прости, я околесицу какую-то несу. Просто не бросай меня пожалуйста хотя бы полгода. Можешь трахаться с кем захочешь, только чтоб я не знала. Мне сейчас очень плохо. Муж, лучшая подруга…
- Обещаю… - поклялся он, думая о Кирилле.
***
Они продолжали встречаться у него от одного до двух раз в неделю, то есть с той же регулярностью, с какой Павел раньше встречался с Татьяной, хотя та приезжала к нему на ночь, а Ирина – ранним вечером после работы. Ночевала она всегда дома, чтобы дочь не могла заподозрить. Некоторое время Ирина опасалась, что Татьяна расскажет обо всём Лизе, но та оказалась не мстительной.
Новая любовница устраивала Павла больше предыдущей, поскольку времени на долгие беседы у них не оставалось, но даже те пару часов, когда Ирина находилась у него, она умудрялась насытить мистической романтикой, вспоминая день, когда покойный Кирилл фактически вынудил их выпить едва ли не на брудершафт. И хотя Павел мог допустить, что таким образом тот попросил его заботиться о жене, глубинная причина поступка друга оставалась для него непонятной. Когда же он задал этот вопрос Ирине, то получил обескураживающе примитивный ответ:
- А я говорила ему, что ты мне нравишься.
- Зачем? – попытался уточнить Павел.
- Не знаю… Иногда, чтобы просто позлить.
Ирина не раз заводила разговор о том, чтобы он как-нибудь зашёл к ней на ужин, «покушал домашнего» и пообщался с Лизой. Его такие приглашения раздражали, и Павел всякий раз отговаривался делами, а однажды в качестве убойного аргумента даже сплёл нечто про годичный траур.
- То есть спать ты со мной можешь, а зайти поужинать – никак! - упрекнула она в ответ, а он после трёхмесячного общения с нею уяснил, что если для Татьяны мужик важен был просто как таковой, то Ирина нуждалась именно в муже, регулярно выполняющем и другие обязанности, кроме супружеского долга. И поэтому Павел начал потихоньку её отваживать, подбрасывая мысли о том, что на нём свет клином не сошёлся.
Возможно, благодаря этому, либо поскольку окрестные мужики охотно реагировали на красивую полнотелую женщину, а, может, и «чтобы просто позлить», она стала рассказывать ему о претендентах, но вместо ревности неожиданно для себя вызвала лишь дружескую дискуссию. Более того, он начал о них расспрашивать, обсуждать особенности поведения и черты характера, сразу поставив барьер для женатых ухажёров, каковых было на самом деле подавляющее большинство.
До поры до времени Павел отвергал любого, но, когда Ирина упомянула, что к ней подкатывал сосед по лестничной площадке, от которого недавно съехала жена, попросил рассказать подробнее. Сосед был ненамного старше её, руководил жилищно-эксплуатационной конторой и ездил на «Вольво». Оказалось, что однажды он даже подвёз её от дома до крупного сетевого магазина, где покорно катал тележку с продуктами, предложил их оплатить и, получив отказ, купил себе бутылку Курвуазье, доставил Ирину обратно, дотащив пакеты до дверей квартиры, и галантно ушёл, сославшись на дела.
- А вот это – твой вариант! – посоветовал Павел, приведя любовницу в замешательство.
- Вообще-то я рассчитываю на тебя, - призналась Ирина.
- Рассчитываешь или любишь?
- И то и другое.
- Тогда перепроверь свои расчёты. Мне кажется, если ты проанализируешь их одна, в спокойной обстановке, то наверняка найдёшь ошибку и подумаешь, как её исправить...
***
- Жаль, что вы с Татьяной расстались, - сказал Юрий.
- Не расстраивайся. Нечего там особо жалеть, - ответил Павел.
- А почему ты вчера не пришёл на годовщину? Ни на кладбище, ни к Ирине.
- Не смог.
- Они о тебе спрашивали.
- Татьяна тоже была?
- Конечно, а как же, - Юрий явно был не в курсе событий последних месяцев.
Павел пожал плечами, встал и вытащил из кухонного шкафа вазочки с печеньем и мармеладом. Они сидели у него в квартире, уговорив бутылку коньяка, и теперь пили чай.
- Как Ирина? – спросил Павел, не встречавшийся с ней около трёх недель.
- Мне показалось, что у неё стало как-то иначе, светлее.
- Смерть из дому ушла?
- Как и положено, через год. Да и сама она похудела, накрасилась и стала красивей, чем была. Но тебе сложно представить, поскольку ты давно её не видел.
- С сороковин, - солгал Павел.
- И Татьяна похорошела, будто осознала, наконец, свою истинную цену...
Сегодня Юрий был особенно словоохотлив, час назад ошарашив друга повествованием об очередной любви к проститутке, с которой опять встречался в коммунальной квартире, платил, кормил и социализировал, особенно после сообщения о беременности, встреченного им с трепетным восхищением.
Начало вынашивания будущая мать решила провести там, откуда приехала, в пригороде Пскова, без труда выпросив у него немалую сумму денег, после чего пропала. Юрий тщетно пытался вызвонить её по мобильнику и даже затеял некое подобие розыска, но месяца через два она объявилась как ни в чём не бывало, проинформировала о выкидыше, сняла новую комнату и трудоустроилась в тот же салон, аргументируя необходимостью вернуть ему деньги и, параллельно, продолжая его доить, после чего уволилась, съехала, перестала отвечать на звонки, а затем он увидел её во всей завуалированной наготе на сайте другого борделя, куда она и унесла тайну о своей действительной или мнимой беременности...
После ухода Юрия позвонила Ирина.
- Долго жить будешь, - обрадовался Павел, надеясь на очередную ни к чему не обязывающую встречу.
- Помнишь, я рассказывала тебе про соседа? – плаксиво спросила она.
- Помню, конечно. Единственный перспективный кобелёк!
- Мы подружились, и он мне всё починил, и стулья, и антенну, и смеситель. И с магазинами помогает, и с Лизой тоже нормально…
- Отлично! – одобрил Павел. – Так вы уже вместе?
- В том-то и дело, что нет. Вчера годовщина была, да и ты тоже…
- А причём я-то?
- Я же тебя люблю, а не его.
- Тебе нужно моё благословение?
- Вроде того… Он скоро зайдёт, а я не знаю как быть.
- Спи спокойно, дорогой товарищ! – пошутил Павел, пытаясь скрыть накатившую грусть.
- Ты, кстати, новости про Таньку знаешь? – голос Ирины стал оптимистичнее.
- Ничего не знаю. Вы помирились?
- Не совсем… Но она была вчера и проболталась, что начальник её, ну.., про которого я тебе говорила, развёлся, и теперь с ней…
***
Клубок развязался и распался на нити.
Юрий постепенно свёл сексуальные похождения на нет, вернулся к жене окончательно и достиг высокого положения в обществе и профессии. С Павлом он продолжал дружить, но встречался всё реже.
Татьяна вышла замуж за бывшего начальника, который был на полтора года старше Павла, и, словно в отместку обоим, завела молодого любовника.
Сосед Ирины оказался домашним и домовитым, просто мечтой хозяйки. Они поженились и обвенчались, с Татьяной и её мужем накрепко подружились семьями. Лишь изредка, посреди застолья, женщины встречались понимающим взглядом и молча отводили глаза. В часы особой скуки или острых разногласий с мужьями они поодиночке звонили Павлу и даже благодарили за то, что он помог им преодолеть сложный период в жизни.
Сам Павел в течение пяти лет опрометчиво прожил в гражданском браке, расстался, пару месяцев погулял как двадцатилетний дембель, надолго охладел к женщинам и на старости запоздало влюбился в ровесницу Татьяны и Ирины, что и на сей раз не сделало его счастливым.
Книгу он так и не написал.