ПАПУЛЯ
Тренажёрный зал накачал мышцы кровью, бассейн остудил, а горячий душ их расслабил. Он любил это состояние и свежесть очистившейся сквозь открывшиеся поры кожи, приобретавшей особый слабо уловимый запах.
Был полдень, и на залитые асфальтом улицы набросилось жадное солнце, быстро подсушившее влажные волосы. Олег подошёл к краю тротуара, взмахом руки остановил первую подходящую маршрутку, направлявшуюся в центр города и взобрался в неё.
Все места оказались занятыми, что заставило его пожалеть о том, что он не дождался и не остановил частника или такси. Заплатив водителю, Олег обернулся и бегло осмотрел пассажиров, едущих ко второй смене на работу, по рынкам или магазинам, на запланированные встречи, на тренировку или в институт.
Внезапно его взгляд остановился на белокурой девушке в светлом платье, сидевшей на втором одиночном сиденье от дверцы микроавтобуса и внимательно читавшей наладонник. Девушка на мгновение подняла лицо, чтобы посмотреть на проплывающие за стеклом дома и определиться с местоположением, и Олег поразился её сходству со взлетевшем на поверхность памяти образом полузабытой жены.
Девушка взглянула на крохотные часики и опять уставилась в наладонник. Он придвинулся к ней поближе, так, что без труда различил на платье рисунок из многочисленных, чуть темнее фона, мелких цветков и увидел довольно вместительную светло-коричневую сумку, лежавшую на коленях. Ему подумалось, что если бы не жара и вызванная ею допустимая приличиями оголённость молодого тела, он бы не заметил этой похожести и, более того, не обратил бы на девушку особого внимания, как и на прочих её сверстниц. Эта генерация ещё не доросла до того сочетания внешности и духовного состояния, который вызывал его интерес.
Олег подошёл к девушке вплотную и, переместив небольшой спортивный баул в другую руку, легонько дотронулся до лёгкой материи, прикрывавшей плечо. Она подняла на него большие, слегка подведённые голубые глаза и недоуменно улыбнулась.
- Простите, - мягко произнёс он, наклонившись к ней. – Вашу маму зовут Ольга?
- Да, - прошептала она и покраснела, будто застигнутая врасплох за чем-то непристойным.
- Я давным-давно был с нею знаком. Вы очень похожи. И мужа её знал, Игоря. Надеюсь, с ними всё хорошо?
- Да, - вновь односложно прошептала она, ещё больше краснея.
- Я очень рад, - весело сказал он. – Передавайте им привет. Впрочем, не надо…
Девушка поднялась, оказавшись немного выше его ростом, и тихо спросила:
- Вы мой папа?
Олег почувствовал спазм в области солнечного сплетения.
- Увы… - заставил он себя ответить и широко улыбнулся. – Но вы и не представляете, как бы я хотел быть им.
- Ладно. Извините, - облегчённо ответила она, села на то же сиденье и, нажав на кнопку наладонника, слепо уставилась в его засветившийся экран.
Олег отошёл ближе к водителю и вылез на ближайшей остановке, хотя ехать ему было ещё далеко…
***
Конечно, это была она, что Олег не только понял, но и сразу почувствовал.
Они назвали её Полиной. Ольга забеременела в миллениум, когда их шестилетний брак уже разваливался, и рождение дочери ненадолго склеило его. Но едва крохотное творение перестало нуждаться в матери физиологически, Ольга вернулась на работу, вручив ребёнка в охотно подставленные руки собственной матери, переехавшей к ним. Первоначально отношения с ней у Олега вроде бы сложились, но постепенно он стал угадывать какие-то нюансы, косвенно указывающие на зревший против него заговор.
Сексом с женой они занимались считанные разы, и он лишь усиливал её отчуждение. Потом она стала задерживаться и куда-то ненадолго уходить, возвращаясь с мелкой покупкой и объясняя это словосочетанием – «просто гуляла». И, наконец, настало время, когда Ольга начала его отторгать не только от себя, но и от семьи и, главное, от дочери.
Попытки Олега вернуть её любовь, по правде сказать, фальшивые, натыкались на холодную благодарность, а малейшие проявления настойчивости в прояснении их взаимоотношений – на неприязнь, порой срывавшуюся в скандал, заканчивавшийся всё отчётливее звучавшей констатацией наличия у него собственной жилплощади. Она подолгу разговаривала по телефону с подругами и при его появлении быстро заканчивала разговор, а пару раз просто бросала трубку.
В конце концов, они тихо договорились, что Олег будет жить у себя, но приезжать и общаться с дочерью в любое согласованное время. На деле это происходило не чаще раза в неделю.
Он привозил деньги, которые Ольга или тёща с кратким «спасибо» или без оного просили положить на столик в прихожей. А в один из июньских дней ему позвонил её коллега, Игорь, с которым он познакомился на корпоративе, придя на него вместе с ещё любившей его женой. Игорь делал в то время быструю карьеру, и у него были своя семья и дети.
Олег долго не мог понять сути вливавшихся в его ухо витиеватых объяснений, а потом попросту переспросил:
- Так вы теперь вместе?
- Ну, в общем, да, - выдохнул Игорь.
- А как же Полинка?
- Всё останется как прежде. Ты будешь к нам приезжать, а когда она подрастёт, забирать её к себе на выходные. Она ж пока маленькая…
- Да, маленькая.., - согласился Олег и обречённо повесил трубку.
И действительно, примерно с месяц он ездил к жене каждую субботу, звонил в домофон, не желая подниматься в квартиру, и ему выводили трогательную и ничего не понимавшую Полинку с набором ведёрок и игрушек, после чего они отправлялись на детскую площадку, проводили там часа полтора, подходили к парадной, и он снова звонил в домофон.
Олег не то, чтобы тяготился такими прогулками, а, скорее, не понимал их смысла, теряясь от общения с трёхлетним ребёнком. К себе он возвращался опустошённым и, как правило, тупо просиживал с телевизором остаток выходных, толком не зная, чем заняться.
Тогда Олег ещё работал в юридической конторе средней руки, собираясь стать либо нотариусом, либо частным юристом, каковым, в итоге и стал. И вот, в конце августа, пытаясь привести разбросанные мысли в порядок, он уехал в отпуск с компанией на турбазу, расположенную на одном из беломорских островов, изначально намереваясь пробыть там не более недели, но задержавшись почти на месяц из-за того, что ему нравилось ловить на воблер треску, собирать и сушить белые грибы, а по вечерам пить настоянный на золотом корне спирт и, уже на правах опытного Робинзона, с непременным успехом ухаживать за сменявшими друг друга туристками, заплывавшими на остров на байдарках или привозимыми на отдых стареньким паромчиком.
Мысли он привёл в порядок настолько, что почти забыл и о дочери, и о ситуации, в которой они оказались с Ольгой, а теперь ещё и с Игорем. А ситуация за это время поменялась...
Когда Олег позвонил своей всё ещё официальной, или, как он её называл, текущей жене, она уже не только подала, но и оформила через какие-то связи скоропостижный развод в районном ЗАГСе, куда он должен был явиться лишь для того, чтобы забрать свидетельство о нём. От алиментов Ольга решительно отказалась, поведав, что отцом Полинки на самом деле является Игорь. Разговаривала она при этом настолько истерично, что Олег не придал значения поступившей информации и, подгадав вечернее время, когда Игорь сам возьмёт трубку, спросил его об этом напрямую. Тот замешкался и вновь начал плести алогичные словесные кружева, из которых всё-таки следовало, что биологическим отцом ребёнка является Олег, хотя девочка уже называет Игоря папой.
Услышав это и обезумев от злости, он примчался к ним на такси, позвонил в домофон, не дождавшись ответа, выбил ногой замок парадной, взбежал по ступеням и начал трезвонить в квартиру, готовый к чему угодно, и прислушиваясь к звукам за дверью. Но никто не открывал, не угрожал милицией, не пытался договориться и успокоить его. Сначала никаких звуков не было вообще, а потом Олег услышал приглушённый плач разбуженной им Полинки и понял, что проиграл.
Спустя несколько дней позвонила Ольга и попросила его подписать документ об отказе от отцовства, в чём ей было спокойно отказано. Позвонив вторично, она начала его уговаривать и предлагать деньги, но когда он привёл ей юридические доказательства бесполезности подобной затеи, пригрозила, что его «закажут». Олег не испугался и не стал предпринимать никаких превентивных мер, стесняясь малейшей огласки, но, когда ему позвонил уже Игорь, сказал, что предпринял их.
Игорь, будучи по сути человеком не конфликтным, прежде всего извинился за поведение своей жены, взявшей к тому времени его фамилию, и выразил сожаление, что вопрос о свиданиях с дочерью из-за твёрдой позиции Ольги придётся решать через суд со всеми выходящими из этого последствиями, включая огласку подробностей его семейной жизни.
Суда он тоже не испугался, ответив, что от него пострадают, прежде всего, молодожёны.
- Думаю, что юридически ты победишь, - сказал Игорь. – Но подумай о дочке.
- А вы-то о ней подумали? – резко спросил Олег.
- Прости, ведь я не против. Но Ольга… Я говорил с ней неоднократно, но она и слышать не хочет. Даже вины своей не ощущает, хотя мы виноваты перед тобой.
- Тогда давайте подождём. Пройдёт время, она успокоится…
- Понимаешь, тебя долго не было, и Полинка забыла…
- Откуда ты знаешь?
- Она ни разу не вспомнила о тебе.
Олег, не прощаясь, повесил трубку. Сердце боксёрскими двойками пробивало дыру в грудной клетке. Ему было собственнически жаль ничего не понимавшую Полинку, и он чувствовал себя одиноким как Адам, навсегда покинутый Евой.
Олег налил и разом выпил полстакана коньяка. Сердцебиение стало ещё чаще, потом успокоилось. Он вновь взялся за бутылку, но передумал…
А наутро пришло осознание того, что предлагаемое будет лучше для всех и, прежде всего, для дочери. И он отступился, подписал отказную бумагу, а также уволился с работы и резко оборвал связи со всеми, кто знал об этом отрезке жизни и о людях, его в нём сопровождавших, пока эти люди не исчезли из памяти и снов…
За, без малого, полтора десятка прошедших лет Олег постепенно приобрёл репутацию знающего и фартового юриста, обладавшего необходимыми связями для успешного ведения дел где-то на уровне пятого неба, не будучи впускаем в высшие сферы, да и не растрачивая силы и совесть для попадания в них. Он обслуживал, в основном, коммерческие проекты, держась подальше от уголовки и околокриминальных разборок, и стараясь не особенно «светиться». Собственного офиса у него не было, и Олег работал дома, периодически выезжая на встречи с озабоченными бизнесменами, проходившие в их кабинетах или кафе. Автомобилем он так и не обзавёлся, хотя вполне мог себе позволить машину бизнес-класса, предпочитая ездить на такси или на том, что проезжало мимо в нужном ему направлении.
Исходные качества натуры, поначалу делавшие его уязвимым, запрятались вовнутрь, образовав зажатый и сдавленный комочек, заключённый в циничную, слегка грубоватую оболочку. Ранее малопьющий, он пристрастился к алкоголю, предпочитая виски, и особо себя в этом отношении не берёг, но от стойкой зависимости его спасало врождённое неприятие спиртного в иные, кроме позднего вечера, часы, а если ему и приходилось выпивать днём, то поводом к тому оказывались, как минимум, поминки. К тому же работа была для него важнее.
Он не курил и регулярно посещал тренажёрный зал, но к спорту, как и прочим подвижным и малоподвижным азартным играм оставался равнодушен, не понимая переживаний знакомых болельщиков, проводивших вечернее время с пивом у телевизора.
Олег всегда чётко планировал свою жизнедеятельность, занося грядущие события на бумажные и электронные носители, что позволяло заранее знать о времени, когда он сможет пригласить к себе одну из шести близко знакомых женщин, половина которых была замужем. Верхняя половина. Как правило, такие встречи происходили не чаще раза в неделю, когда комочек начинал нарастающе скулить, посылая в мозг волны несчастья и одиночества, как сегодня.
***
Сегодня была пятница, и это означало, что трое из шести отпадали, проводя время в семье. Из оставшихся нужно было сделать правильный выбор, каковым и стала нотариус Катька, его однокурсница, умевшая не говорить о работе вне работы и сохранившая весёлую непосредственность, несмотря на два неудачных бездетных брака, после которых она, по её же выражению, каждый раз сбрасывала кожу.
Она любила демонстрировать своё тело, и он вспомнил, как однажды в конце какого-то декабря привезла в салоне своей машины, кажется, это был «Додж», перетянутую верёвкой ель, а в багажнике – гирлянды и шары, попросила закрепить дерево в подставке, после чего разделась и принялась его наряжать, морщась от иголочных уколов и, якобы, не обращая внимания на Олега, любовавшегося гармоничностью эротического представления…
Он набрал номер её мобильника, но тот не отвечал, и Олег позвонил на рабочий телефон.
- Нотариальная контора. Чем могу вам помочь? – раздался задорный голос референтки.
- Молода ты ещё мне помогать, - подумал он и попросил соединить с Екатериной Павловной.
- Как вас представить?
- Иосифом Виссарионовичем, - подумав, назвался он и, спустя несколько секунд, услышал давившуюся от хохота Катьку:
- Представляешь, она так и сказала, «какой-то Иосиф Виссарионович!».
- Чем занимаешься? – смеясь, спросил он.
- Оформляю доверенность лоху, неудачно проведшему маркетинг.
- Видимо, не все ещё знают, что у нас маркетинг осуществляется исключительно людьми, совместно учившимися, служившими или сидевшими.
- Это точно. Ещё не все, - вздохнула Катька.
Договорились на восемь вечера...
***
- Что-то я давно не видела твоей соседки, - сказала Катька, привычно устраиваясь в плетёном вьетнамском кресле за стеклянным столом, расположенном напротив кухонного окна.
Она одела его светло-серую футболку, прикрывавшую тщательно эпилированную зону бикини и доходившую до середины тонковатых бёдер. Верхняя часть футболки обрисовывала недоянную грудь с бугорками торчащих чуть в стороны сосков. Коротко остриженные рыжие волосы были слегка влажными после душа. Она знала, что лучше всего выглядит именно в таком обличье.
Олег поставил перед ней кружку с дымящимся «американо» и небольшую плошку с залитыми кефиром мюсли, а сам устроился напротив с такой же кружкой и фарфоровым чайником, наполненным свежезаваренным китайским зелёным чаем.
Оба знали, что сегодня в постель уже не вернутся, что вчерашний вечер и ночь, предназначенные для плотской любви, оставившей приятную опустошённость, перелистаны безвозвратно, и что никто из них никуда не будет спешить или подгонять. Так происходило уже более двадцати лет, в течение которых, вне зависимости от занятости и обстоятельств, они продолжали встречаться, сойдясь, кроме всего остального, в убеждении, что лучше сократить время занятия сексом, нежели ритуал расставания до следующего раза. Каждый из них по нескольку раз негласно обрывал эту связь, но спустя какое-то время, иногда месяц, иногда год или дольше, снова начинал желать встречи, звонил, и тогда другой понимал, что должен на неё согласиться и поддержать, и эта поддержка каждый раз выливалась в возобновление интимных отношений, их активизацию и постепенное сползание к очередной точке замерзания. Екатерина и Олег знали друг о друге очень много, но были достаточно умны, чтобы не рассказывать и не выспрашивать о подробностях, которые могли расстроить и, тем более, рассматриваться как просьба о помощи. Они уже не были любовниками в обычном понимании, поскольку этот термин подразумевал более или менее спринтерские взаимоотношения, и их можно было назвать друзьями, если бы каждая встреча не заканчивалась постелью, а, точнее, не начиналась с неё. Их разговоры всегда носили ироничный характер, но эта ирония приобретала оттенок серьёзности лишь после секса, но никоим образом не до.
- Прости, о чём ты спросила? – вернулся в настоящее Олег.
- Что давненько не видела твою соседку, - повторила Катька, перемешивая содержимое плошки.
- Какую соседку? – спросил Олег, поражаясь, что она помнит Марию, с которой сталкивалась на лестнице не более пары раз.
- Из соседней квартиры, - уточнила Катька. – Такую… С тёмнокаштанковыми волосами.
- Марию? Мария уехала к своему заграничному мужику.
- Жаль.
- Чего тебе жаль?
- Она бы тебе подошла, хотя и постарше.
- Никогда не обращал на неё полового внимания, - соврал Олег, который, в своё время, обрадовался соседкиному разводу, неоднократно и безуспешно пытался с ней флиртовать, хотя был всего на пять-шесть лет старше её сына, и искренне огорчился возникшей связи Марии с мужчиной, которого ни разу не видел.
- И когда она уехала?
- Пару лет назад, точно не помню. Она оставила мне деньги и ключ от почтового ящика. Попросила платить за квартиру, пока не наладит трансфер через электронный кошелёк. Кстати, подарила мне бутылку болгарской анисовой водки, наподобие «узо», которую я кому-то споил.
- Которой, и кого-то, - уточнила Катька…
***
Выходные прошли за подготовкой и обоснованием документов, которые ему предстояло отдать в понедельник днём, и Олег, не особо напрягаясь, сочетал работу с телепросмотром тенниса с кортов Роллан Гаррос. Вдохновившись мастерством профессионалов, он и сам вознамерился поехать поиграть и даже достал с антресолей теннисную сумку, но вспомнил, что в воскресный день время на всех площадках было заранее расписано и найти себе пару или присоседиться к играющим являлось неразрешимой проблемой. Олег ещё раз перепроверил подготовленные бумаги, внёс несколько правок, распечатал чистовой вариант и перекачал папку с файлами на диск.
Встреча в офисе заказчика затянулась на полтора часа, но прошла гладко. Получив конвертик с деньгами, Олег зашёл в магазин «Лэнд», купил полуфабрикатной трески, пару бутылок виски впрок, и отправился на метро домой.
Пройдя через подворотню во двор, он увидел сидящую на повернутой к нему спинкой скамейке девушку, белокурые волосы которой были стянуты в конский хвост, и ещё не видя её лица, понял, что это Полина.
Олег тихо подошёл и сел рядом.
- Как ты меня нашла? – спросил он, не глядя на неё.
- Сначала я нашла своё свидетельство о рождении. Там твоя фамилия. Остальное – дело техники.
- Какой техники?
- Вычислительной.
- Социальные сети? Я, вроде, не особо в них…
- Фейсбук.
- А потом?
- Потом я, кажется, узнала этот дом и двор.
- Не может быть! – возразил Олег, вспомнив, что несколько раз они с женой действительно заезжали сюда, показать ещё сосавшую материнское молоко дочку её бабушке, уже сильно болевшей и редко выходившей из дома.
- А затем я одолжила у приятеля адресную базу данных.
- Теперь понятно. Давно ждёшь?
- Не знаю. Наверное, часа три.
- Ничего себе… Пойдём!
Они поднялись по истёртым поколениями жильцов каменным ступеням на второй этаж. Олег открыл обшитую металлическую дверь, а затем и вторую, деревянную.
Полина сняла лёгкие матерчатые туфли на едва заметном каблучке.
- Дать тебе женские тапки? – спросил он.
- Не надо. Я люблю ходить босиком, - ответила дочь и, глядя на две коридорные двери, спросила. – Где у тебя тут туалет?
Олег показал, принёс в ванную два свежих полотенца для рук и лица, и прошёл на кухню, где вскоре появилась и Полина.
- Я приготовлю поесть, а ты пока посиди или, если хочешь, посмотри квартиру.
- Я посмотрю, - ответила она и ушла из кухни.
Олег заварил чёрный чай, порезал лимон, поджарил в тостере хлеб и разогрел в микроволновке купленную рыбу.
- Я почему-то думала, что у тебя много книг, - сказала появившаяся в дверном проёме Полина.
- Было много, а потом я их перетаскал в букинист.
- Деньги были нужны?
- Нет. Просто я не люблю вещи, которыми не пользуюсь. За редким исключением.
- А маленькая девочка на фотографии, которая стоит на полке над письменным столом, это я?
- Да, это ты.
- Вообще-то я знаю. У нас есть такая же.
- Садись, - Олег быстро переместил на стеклянный стол салфетки, приборы и разложенную по тарелкам еду.
Они ели молча, каждый боясь заговорить, и только за чаем она спросила:
- Кем ты работаешь?
- Юристом. У меня частная практика.
- Ты счастлив? – неожиданно спросила Полина.
- Скорее, спокоен, - ответил Олег. – Был…
- Прости, что нарушила…
- Зато я теперь счастлив, - улыбнулся он. – Как мама?
- Мама лечит, занимается наукой, пишет докторскую.
- По урологии? – Олег вспомнил про специализацию бывшей жены.
- По проктологии, - уточнила Полина.
- Одно другого не легче, - вырвалось у него. – Она всё ещё замужем за Игорем?
- Да.
- А как ты с ним?
- Хорошо. Он вырастил меня и считает, что является мне отцом. И я так считала, пока не нашла свидетельство.
- Каким стал Игорь?
- Толстым.
- Он и раньше не был худым.
- Теперь совсем, да еще и обрюзг. Живот едва таскает, ноги волочит.
- Он работает?
- Да. У него несколько торговых точек, в которых трудятся доверенные люди. Хороший бизнес.
- Ясно. Ты учишься?
- Заканчиваю первый курс в Технологическом. Мне нравится.
- У тебя сейчас сессия?
- Агась, - засмеялась она.
- А экзамен когда?
- Следующий? В среду.
- Ты к нему готова?
- Не очень, но у меня ещё два дня.
- Полтора, - поправил Олег.
- Ты меня выгоняешь?
- Ни в коем случае. Я рад, что ты здесь. Не знаю, хватило бы у меня мужества разыскать тебя после того, что сотворила твоя мама...
- А что она сотворила? Ушла от тебя к Игорю? Или ты ушёл ещё до него?
- Это уже давно не имеет значения. И, видишь ли, существуют темы, которые я не хотел бы обсуждать.
- Прости, больше не буду, - надула она губы, на мгновение превратившись в маленькую девочку, которую он запомнил.
- Ничего страшного. Просто я отвык от семьи и даже от близких друзей.
- У тебя есть жена или любимая женщина?
- Нет.
- Ты ни с кем не встречаешься?
- Встречаюсь, но без взаимных обязательств. Боюсь тебя шокировать, но меня посещают разные женщины. Время от времени.
- Мы ещё увидимся?
- Да. Четверг тебя устроит?
Он попросил её назвать номер мобильного и позвонил на него.
- Теперь у нас есть телефоны. Отзвонись после экзамена.
- Как мне тебя записать?
- А как ты называешь Игоря? Папой?
- Да.
- Тогда обозначь меня в телефоне как Олега. Или как Олега-два или три.
- Других Олегов пока нет, - рассмеялась она и серьёзно добавила: - Забыла сказать… Мне от тебя ничего не нужно.
- Обсудим материальные вопросы позднее, - улыбнулся он, убирая тарелки в мойку. – Я провожу тебя до метро…
***
Полина позвонила в среду, сообщив, что сдала на «пять».
- Маму уже обрадовала? – спросил Олег.
- Не-а, тебе первому звоню.
- Когда следующий экзамен?
- В понедельник.
- Мы, кажется, договаривались на завтра?
- Да, но если ты не можешь…
- Давай, я лучше завтра смогу, а потом ты будешь готовиться. Договорились?
- Агась.
- Хочешь куда-нибудь сходить? Выставка, кино, ресторан, театр…
- Очень хочу. Сразу и именно в такой последовательности.
- No problems.
- А можно я лучше приеду к тебе домой?
- Можно, конечно. Когда ты сможешь?
- Днём. Я позвоню.
- Ты про меня.., про нас маме сказала?
- Не-а.
- Ну и правильно. Рано ещё пока…
Он съездил на рынок, купил по килограмму черешни и клубники, овощи и парную говядину, которую сдобрил специями и запёк, после чего засел за выполнение нового заказа...
***
Наутро Олег продолжил работать, параллельно позавтракав прямо за компьютером, и к полудню решил, что на сегодня хватит. Он не сомневался, что всё сделает в срок и даже раньше, поскольку при заключении письменного или устного договора всегда выторговывал себе пару лишних дней.
Олег приготовил салат, разложил еду по красивым хрустальным вазам и убрал в холодильник. И вот, когда делать стало нечего, нахлынуло беспокойство, перешедшее в подлый мандраж. Он не знал, что делать со свалившейся ему на голову дочерью, понимая, что безвозвратно вернуть её матери уже не удастся. Олег явно не был готов вновь стать отцом, выдумывая себе оправдания и пути к отступлению, самым разумным из которых было завещать дочери квартиру, тем более, что других наследников у него не имелось, и тем самым откупиться от неё…
Полина позвонила около двух и сообщила, что выезжает. Олег сервировал стол, побрился, одел свежую рубаху навыпуск и вышел. Дойдя до метро, он купил «Спорт-экспресс» и стал ждать у схода с эскалатора, спрятавшись за газетным разворотом и почти не вникая в текст.
Дочь возникла сбоку и, притянув за локоть, поцеловала в щёку. Олег непроизвольно слегка дёрнулся назад, но сразу упёрся спиной в серый мрамор облицовки вестибюля, и его движение осталось незамеченным.
Полина была одета как взрослая женщина, в строгое тёмно-синее декольтированное платье, открывавшее плечи и спускавшееся чуть ниже колен скошенным колокольцем. Одной рукой она всё ещё соприкасалась с Олегом, а в другой держала плоскую розовую сумочку без ручек, похожую на театральную. Каблук однотонных туфель был выше, чем в прошлый раз, и его глаза оказались на уровне подкрашенных губ.
- Ого! – не смог он сдержать восклицание. – Вот это наряд!
- Купили к окончанию школы, на выпускной. Ты же меня не видел… - Сказанное прозвучало не упрёком, а констатацией.
- Увы…
- Ты, кстати, тоже очень… Даже жаль, что я похожа на маму.
- Это хорошо. Твоя мама была очень красивая.
- Она и сейчас ничего.
- «Ничего» - не самая хорошая характеристика.
- Ой, верно! Я и не задумывалась. Но все так говорят…
- Ладно. Хочешь погулять или пойдём домой обедать?
- Пойдём домой.
Она была почти женщиной, ещё немного угловатой, как Кьяра Мастрояни, без закруглённой плавности движений и речи, обдуманности поступков и слов, умения молчаливо выражать желания…
Они вошли в квартиру, где Полина мгновенно сбросила туфли и, обежав взглядом видимую часть интерьера, направилась в кухню.
- Тебе разрешают пить сухое вино? – спросил он.
- Конечно, - улыбнулась дочь. – Я люблю вино.
Олег откупорил бутылку «Кьянти» и достал с открытого кухонного стеллажа пару тонкостенных бокалов.
- Вино должно чуть-чуть подышать, - пояснил он, раскладывая по тарелкам нарезанное мясо и салат, и лишь после этого наполнил каждый бокал на две трети: – За твой экзамен!
Они не звонко соприкоснулись выпуклыми стеклянными стенками.
- Очень вкусное, - восхитилась Полина, принимаясь за еду. – Ты хорошо готовишь.
- Я готовлю быстро и просто. Без сложносочинённых блюд.
- Какая у тебя машина? – неожиданно спросила она.
- У меня нет машины, - ответил Олег.
- Почему?
- Не люблю механизмы. В своё время получил права, но машиной так и не обзавёлся. Да и хлопотно это, живя в центре. А какая у вас?
- У нас две. Игорь ездит на «Ленд Крузере», а мама на «Тигуане».
- Большие…
- Им такие нравятся. К тому же у нас дача на Вуоксе. Что-то постоянно приходится возить то туда, то оттуда. Мне тоже обещали купить к бакалавриату.
- А какую ты хочешь?
- Не знаю. Какую-нибудь япошку. А ты после мамы ещё был женат? – опять переключилась Полина.
- Нет. Мне одного раза хватило.
- А постоянная женщина у тебя есть?
- Думаю, что нет... Хотя я изредка вижусь с одной из однокурсниц.
- Моих? – рассмеялась Полина.
- Твои могут пока спать спокойно. Я не люблю малолеток.
- Это кто малолетка? – нарочито воскликнула дочь.
- Извини, мне не хотелось тебя обидеть. Просто я предпочитаю общаться со зрелыми женщинами.
- А друзья у тебя есть?
- И друзей, пожалуй, нет тоже. Так.., коллеги…
Раздался приглушённый вызов мобильника. Полина вскочила и выбежала в коридор, откуда стали доноситься полуразборчивые фразы. Воспользовавшись её кратким отсутствием, Олег достал из барного отделения початую бутылку «Хеннесси», сделал из горлышка три полных глотка и поставил обратно.
- Извини, что не отключила, - сказала дочь, усаживаясь на место.
- Зачем? А если позвонит мама.., или Игорь?
- Скажу, что была на занятиях, - отмахнулась она. – Мы говорили о друзьях, которых у тебя нет. Почему?
- Толком и не знаю. Школьные, наверняка, были, но не сохранились, и запомнились плохо, а среди дворовых я был самым младшим.
- Расскажи мне про них. И про двор тоже…
- Хорошо, - Олег щедро добавил вина в бокалы, отпил и начал, напрягаясь, перелистывать память:
- Раньше во дворе росли восемь тополей. Их спилили то ли в середине, то ли в конце девяностых. Напротив нас на первом этаже обитала дворничиха, которая разбивала клумбы с цветами и держала несколько кошек. В этом доме жили археолог, пограничник, известный учёный, у него была красивая собака… Они мне в отцы годились.
- А мои бабушка с дедушкой?
- Когда ты родилась, дедушки не было в живых. Бабушка тоже прожила недолго. И вообще, все, кого я помню, уехали или умерли, и их сменили новые жильцы. Мой сосед Митя, который был младше меня, и то уехал, вроде бы, в Англию. И мама его уехала. Квартира стоит пустая, и никто пока не появился, чтобы продать её или сдать. Вот, собственно, и весь сказ.
- И моя бабушка, мамина мама, умерла прошлой зимой.
- Я не знал. Жаль… Наверное, генетически мы не из долгожителей. Кроме тебя, конечно…
- Ого! Целую бутылку выпили! - воскликнула Полина, не обратив внимания на его слова.
- Это не так уж много. Чем займёмся теперь?
- Наверное, я тебе уже надоела.
- Ничуть.
- Вообще-то мне бы приехать домой раньше мамы… Она меня, как бы это сказать.., немножечко пасёт.
- И Игорь тоже?
- Не-а, ему по фиг.
- Я вызову и оплачу такси.
- Не надо! Если она увидит, как я из такси вываливаюсь…
- А мы его до соседнего дома закажем. Не доезжая.
- Ты такой умный! Мне бы и в голову не пришло.
- Скорее, опытный. Но я бы не хотел, чтобы ты такой опыт перенимала.
Он набрал «068», проводил дочь на улицу, дал таксисту, посмотревшему на него с неприязненной завистью, на треть больше тарифа, и вернулся…
Полина позвонила минут через сорок, сообщив, что успела домой раньше всех.
- Можно приехать во вторник? – вопрос был задан с утвердительной интонацией.
- Разумеется, - ответил он. – Набери меня после экзамена, и мы договоримся.
- К сожалению, этот экзамен последний, - с грустью произнесла она.
- Значит, придумаем другой повод! - рассмеялся Олег, поднося ко рту горлышко коньячной бутылки…
***
Просыпаться не хотелось. Проснуться – означало вновь обрести ответственность. А пока ему ещё никто не звонил, не просил, не призывал, не расстраивал и не радовал, хотя радоваться индивидуально Олег давно разучился. Он радовался вместе с заказчиками, болельщиками футбольного «Зенита» и хоккейного «СКА», в редких случаях с политиками или артистами. Проснуться ему предстояло с бодуна, что предопределяло бестолковое и бесполезное времяпрепровождение вплоть до второй половины дня.
Олег встал и, чувствуя вину перед самим собой, прошёл на кухню. В помойном ведре рядом с опорожнённой на двоих бутылкой «Кьянти» лежала пустая ёмкость из-под «Хеннесси». Значит, коньяк он всё-таки допил.
Олег залил в себя половину чайника зелёного чая, положив в чашку толстый кружок лимона и пару ложек липового мёда, съел немного творога и смиренно отправился обратно в постель с томиком Довлатова, понимавшего в его состоянии толк.
Перечитав «Компромисс» до последней точки, он вновь заснул на короткое время, пробудившись от яркого сновидения с летальным железнодорожным исходом и, оправившись от ужаса, сделал зарядку, принял контрастный душ, не без удовольствия вернулся к жизни с помощью яичницы и крепкого чёрного кофе и принялся за работу.
Однако прошёл час, потом другой, а ему так и не удалось включиться и сосредоточиться, и Олег не сразу понял, что виновата в этом была Полинка, засевшая со своей непосредственностью на перекрестье волокон мозговой хиазмы, из-за чего нервные импульсы сталкивались, мешая друг другу, и не достигали центров, способных их распознать, распределить и направить на должный путь реализации.
Он вышел на улицу, купил полуфабрикатной еды и попробовал поработать снова, но ничего не получилось и на этот раз.
- Так она оставит меня без средств к существованию, - иронически подумалось ему. – Так или этак…
Олег всегда справлялся со своими, как и с чужими проблемами, самостоятельно, но ситуация, в которую он попал, развивалась настолько быстро, непредсказуемо и неконтролируемо, что он явно нуждался в совете. Именно в сухом объективно-отстранённом совете, но не в сопереживании.
Бесцельно помыкавшись ещё пару часов, Олег позвонил на Катькин мобильник.
Она была уже дома, где и собиралась безвылазно провести уикенд.
- А как насчёт..? – спросил он.
- Увы, никак.
- Ты кем-то занята?
- Никем. Я недомогаю.
- И когда планируется окончательное выздоровление?
- Позвони лет через десять.
- А-а…
- Кстати, почему ты проявился уже через неделю?
- Нельзя?
- Можно, конечно. Просто в последнее время мы встречаемся примерно раз в квартал.
- Для отчётности?
- Типа того.
- Честно говоря, я бы хотел с тобой поговорить.
- Посоветоваться?
- Нет. Просто поговорить.
- Как с юристом?
- Скорее, как с психоаналитиком.
- Мы же в России! Женщины у нас снимают хронический стресс многочасовой болтовнёй с подругами, а мужики – в бане с друзьями. Это на западе несут собственные деньги к психоаналитику, который является, по сути, лишь профессиональным собеседником.
- Видимо, именно собеседник мне и нужен.
- Ладно. До завтра терпимо?
- Потерпит.
- Дома или в кафе неохота. Может быть, погуляем?
- Давай. Я подъеду, куда скажешь. Или ты подъезжай к Екатерингофскому парку.
- Сто лет не гуляла в парке.
- Вот и отлично. Если не приедешь, получится сто лет и один день.
- Попытаюсь выглядеть немного моложе. Кстати, я польщена…
***
Олег подошёл к парку по Перекопской улице чуть раньше назначенного времени. Слева от него располагался стадион Кировского завода, часть площадей которого была занята шиномонтажом и автостоянкой. Спортплощадки пришли в негодность, на запасном футбольном поле разбили трассу для картинга. Справа высился старый жилой массив, где жили и, возможно, живут некоторые из его одноклассников. У входа в парк построили большое кафе «Екатерингоф» с плетёной деревянной оградой вокруг открытой летней части со столиками, индивидуально укрытыми досчатыми мини-крышами.
Он вступил на Сутугин мост и, повернувшись, увидел Катьку, вылезавшую из алого «жука-Фольксвагена».
Они молча прошли по центральной аллее мимо фиолетовых и розовых тюльпанов, густо высаженных в клумбы, на которых виднелись проплешины, оставленные галантными и экономными кавалерами, к памятнику Героям Краснодона. По газонам шустро прыгали беспечные вороны и степенно прохаживались жирные голуби.
- Ты когда-нибудь была в этом парке? – спросил Олег.
- Не помню. По-моему, нет.
- У вас схожие имена.
- Действительно…
От памятника они свернули направо, обогнули пруд с утками, время от времени нырявшими за добычей, но плававшими, в основном, у берега в ожидании щедрого посетителя, запасшегося булкой, поглазели на одинокую всадницу, неспешно тренировавшуюся в огороженном манеже для выездки.
Парк, казавшийся ему в детстве огромным, был невелик, и они, двигаясь по дуге, быстро достигли его противоположного конца, ограниченного выкрашенной чёрной краской металлической оградой, параллельно которой пролегала Лифляндская улица с трамвайными путями.
- Это ещё не всё, - сказал он.
Они перешли Лифляндскую и оказались во второй части парка, густо усаженного утратившими строй и порядок разросшимися деревьями и кустарниками, пересекли протоку по каменному мостику с деревянными перилами и оказались на островке.
- Что у тебя случилось? – спросила Катька.
- Сейчас расскажу. Этот парк меня отвлёк.
- Ты здоров?
- Более чем.
- А в чём дело?
- У меня объявилась дочь.
- Первая или новая?
- Про новых пока не знаю.
Они упёрлись в окончание острова, вернулись через тот же мостик на материк и пошли мимо крохотного прудика, из которого раздавался хриплый лягушачий ор, к широкой реке Екатерингофке, на противоположном берегу которой справа возвышался многострадальный Храм Богоявления, по центру - кирпичные корпуса Гутуевской суконной мануфактуры, а слева стояли на приколе облупившиеся баржи-трудяги, густо увешанные вдоль бортов шинами, нанизанными на канаты, похожие на связки баранок.
- Я думала, что ты поддерживаешь с ней отношения.
- Нет. У неё фактически другой отец. Да и юридически тоже. А ты о ней знала?
- Конечно. К тому же у тебя стоит её фотография, совсем детская, - грустно улыбнулась Катька.
- И ты пятнадцать лет не расспрашивала о ней?
- Я внешне не любопытна.
- А внутренне?
- Очень.
- Мы с тобой начали встречаться ещё до моей женитьбы, - вспомнил Олег.
- Года за три до. С первого семестра второго курса.
- Да, верно.
- И ты меня знакомил со своей женой, тогда ещё невестой.
- Я не помню.
- Немудрено. Ты тогда был слишком увлечён.
- А ты?
- А я, видимо, уже перешла к тому времени в разряд твоих друзей. Но она ко мне ревновала.
- А ты? – повторил он, заранее понимая, что она ничего об этом сейчас не скажет, как не сказала тогда.
- Это уже в прошлом, - ответила Катька. – Твоя жена, кажется, заканчивала медицинский.
- Да, получила диплом, занялась наукой, писала диссертацию…
- А потом?
- Потом не знаю.
- Я имею в виду.., впрочем, и не надо мне этого знать. Не рассказывай.
- Ладно. Давай теперь про тебя. Как там твои мужья и прочие?
- Звонят иногда. Так сказать, не забывают.
- Это хорошо.
- Не знаю. Надоели все. И мужья, и любовники.
- Ты раньше умела их совмещать.
- Эта эпоха миновала... Послушай, ты же хотел посоветоваться и ничего толком не рассказал.
- Мы в этом стали похожи. Умудённые опытом…
Он не заметили, как обошли и эту часть парка, густо испещрённую протоками и покрытыми ряской прудками, поглазели на рыбаков, находившихся здесь, скорее, для привычно приятного отдыха, нежели для добычи…
- Я немножко устала. Давай присядем ненадолго, - попросила Катька.
Они сели на ближайшую скамью и сразу напряжённо замолчали. Он вспомнил, как в первые дни после знакомства и в период кристаллизации отношений Ольга показалась ему чрезмерно, что тогда его, к сожалению, не насторожило, порядочной по сравнению с той безалаберной девушкой, которая повзрослела и сейчас находилась рядом. Олег почувствовал, что она хочет взять его за руку, прислониться, но сдерживает себя. Ему стало любопытно, отстранился бы он при этом или стерпел? И смог бы сам проявить инициативу, приобнять, ободрить? Наверное, смог бы, но стеснялся то ли себя, то ли её, то ли этого всевидящего парка...
- Пойдём? – предложила Катька, не просидев и пяти минут, и они вернулись вдоль Бумажного канала, высокие берега которого поросли свешивавшимися к воде клёнами и осинами, к автомобилю.
Катька подвезла его до дома, наказала звонить и поехала дальше. Когда Олег покидал машину, ему вдруг показалось, что она вот-вот впервые за время многолетних наблюдений, как сказал бы какой-нибудь синоптик, расплачется на его глазах…
***
Дочь, как и в прошлый раз, позвонила сразу после экзамена, вновь сданного на «отлично», и Олег, несмотря на то, что ещё не было и полудня, предложил отметить это событие в кафе.
Встретившись у входа в институт, они побрели в сторону Фонтанки, но были остановлены двумя подвыпившими мужиками, одетыми в рабочие комбинезоны. Каждый из них был крупнее Олега, и шансов в драке у него не было никаких. Тем не менее, он внутренне подобрался, прикидывая, сможет ли попасть ближайшему в гортань, а Полинка начала оглядываться в поисках однокурсников. Однако, как назло, улица была на удивление малолюдной.
- Извините, вы химию знаете? – осведомился один из мужиков.
- Более или менее, - ответил опешивший Олег.
- А формулу спирта?
Осмелевшая Полинка достала из сумки блокнот и авторучку, написала на листке C2H5OH и показала рабочим.
- А где вода? – вновь спросил тот же, сомневающийся мужчина.
Полинка быстренько начертала формулу разложения, вырвала блокнотный листок и подала ему.
- Я же тебе говорил! – возмущённо накинулся он на своего спутника.
- Коллеги, - от имени дочери подал голос Олег, которого распирало от любопытства. – Скажите, что заставило вас озаботиться этой наиважнейшей проблемой в столь ранний час?
- Да мы поспорили на пузырь, что в таблице Менделеева, ведь водку же он придумал, есть формула спирта, - охотно ответил молчавший до этого рабочий. – Так теперь непонятно, кто кому ставит!
- Купите каждый по бутылке, - посоветовал Олег.
- Отличная мысль! – хором воскликнули мужики, пожали ему руку и, вооружённые листком с теоретическим обоснованием дальнейших действий, направились воплощать напутствие.
- Они что же, совсем не учились? – шёпотом спросила оторопевшая дочь.
- Реальная жизнь, порой, преподносит сюрпризы, которые не в состоянии выдумать человек, - ответил Олег невпопад.
Они двинулись к центру города, перешли канал Грибоедова и уселись в кафе неподалёку от Невского проспекта…
- У меня грустная новость, - промолвила Полинка, разрезая и смешивая ложечкой подтаявшие разноцветные шарики мороженого. – Мне сделали сюрприз.
- Неприятный? - спросил Олег, отхлёбывая фраппе.
- Агась. Хотя пока не знаю, - пожала плечами дочь. – Я еду в Штаты. В Университет Бентли.
- Где это?
- В Массачусетсе.
- Я не помню, где он находится.
- С краю. Столица – Бостон.
- Так там же Гарвард.
- Бентли тоже. Он в каком-то маленьком городке. Забыла название.
- И что ты будешь там изучать?
- Сама не знаю. Что-то на стыке химии, бизнеса и экономики.
- И где вы будете жить?
- Понятия не имею.
- Это дорого?
- Не так уж. По крайней мере, мама так сказала.
- А отдыхать когда?
- В августе. Она что-то говорила про Крит.
- Хорошо, - Олег почувствовал облегчение, которого сразу устыдился. – И язык подучишь.
- Агась.
- Там будут только русские студенты?
- Если бы… Нет, конечно. Из разных стран.
- Волнуешься?
- Честно говоря, очень. Наверное, нужно как-то подготовиться. Что-то почитать. Мобыть, ты чего подскажешь?
- Ну.., разве что «Лолиту»… - улыбнулся он.
- Я её не дочитала.
- Ну и ладно. Там не про тебя.
- Да уж… - покраснела Полинка.
- У тебя есть мальчик? – осмелился спросить Олег.
- Не-а. Ничего такого. Так, тусуюсь иногда…
- То есть, сексуального опыта у тебя немного?
- Вообще ноль.
- Понял. Прости, что спросил.
- Тебе можно. Ты же мой папа.
- Поэтому и спросил… - соврал он, уцепившись за протянутую соломинку.
- А ты бывал в Штатах?
- Нет. Я вообще не часто выезжал за бугор. Зато Россию объездил. А до этого – Советский Союз.
- Когда у тебя отпуск?
- Когда пожелаю. Но пока не хочется.
- На море поедешь? В Крым?
- Я был там лет восемь назад. Ещё когда он был украинским. Жил в Севастополе, в Планерном, ездил в Феодосию, Коктебель, Керчь… Кстати, знаешь, какой вопрос мне там чаще всего задавали?
- Нет.
- Спрашивали, когда мы их домой заберём. Обратно.
- Я не понимаю политику. А почему украинцы нас ненавидят?
- Это не так.
- Но у меня такое впечатление, что разные страны, даже славянские, действуют против нас.
- Механизм тут очень простой. Та страна, в которую ты поедешь, подкупает несколько человек, которых затем почему-то именуют «элитой», хотя они ничего особенного из себя не представляют. Подкупает и приводит ко власти, и те осуществляют заказанную им политику. При сопротивлении провоцирует внутреннюю войну, а если не помогает и это - бомбит. Плюс – масс-медиа орут про нарушения демократии в странах-мишенях и прикрывают этим словом самые недостойные поступки, свержение неугодных правительств, расчленение государств. Вчера они демократически забрали у сербов Косово, завтра могут забрать у болгар Шипку… Лично я думаю, что демократия не только возникла в Древней Греции, но там и закончилась. Нет её нигде.
- А у нас они тоже купили элиту?
- Алгоритм тот же самый. Но в России сложнее. Да и воевать с ней.., себе дороже.
- Ты коммунист?
- Никогда им не был! Просто пожил в разные исторические эпохи, побывал в нескольких странах, кое-что увидел, имел возможность сравнить...
- А мы отдыхали только за границей. Но я ничего такого не почувствовала.
- У нас с тобой разное количество годичных колец, - усмехнулся Олег…
***
Они не виделись долго. Достаточно долго, чтоб он опять полузабыл о ней. Из Америки дочь дала о себя знать электронными письмами всего пару раз, сетуя на загруженность занятиями и экскурсионными поездками. Олег отвечал столь же лаконично, ссылаясь на обстоятельные грядущие встречи.
Постепенно приблизилось, подошло и миновало время её возвращения, но она не звонила, да и он не удосужился отправить ей хотя бы SMS. Но, в конце концов, спустя полторы недели между ними состоялся краткий телефонный разговор, и Полинка довольно сухо, как ему показалось, сообщила о семейном отъезде на Крит с обещанием общаться по «мылу» и скайпу.
- Наверное, влюбилась наконец-то по-настоящему, - подумал Олег.
Однако из Греции письма от неё стали приходить чаще, а иногда она, видимо тайком, звонила ему по вайберу, но диалог не клеился и ограничивался общими фразами о поездках по острову, погоде и маме, сквозь которые всё больше просвечивала тоска.
С Катькой друг друга после разговора в парке они избегали, и Олег занимал себя работой, теннисом, пятью другими оставшимися в обойме женщинами, и даже близко познакомился с двумя новыми, бывшими между собою настолько преданными подругами, что они делили его пополам, соблюдая строгую очередность и чётность посещений.
И вдруг в конце августа от Полинки пришла записка: «Они мне все надоели. Очень хочу к тебе».
Олег ответил наикратчайшим «Держись!» и, подумав, добавил: - «До встречи»…
Она возвратилась в его жизнь вместе с бабьим летом. Их свидание, инициированное Полинкой, случилось в том же кафе, после которого они и расстались, но на этот раз дочь не захотела сесть за уличный столик и потащила его в дальний угол полупустого помещения сбоку от барной стойки. Олег шёл за ней, не отрывая глаз от покачивающейся ладной попки, обтянутой лазоревой джинсовой юбкой.
Оказавшись на противоположном стуле, он вгляделся в загорелое лицо, похожее, но более красивое, чем у Ольги, недоумевая, откуда у юной полуженщины взялись изящество и утончённость, не замеченные им раньше, и когда она научилась накладывать притягивавший мужское внимание минимальный оптимум косметики?
Полинка вкратце и без восторга рассказала ему об американских впечатлениях, о Греции, в которой пробыла слишком долго и, наконец, о серьёзных разногласиях с матерью и отчимом, настойчиво втягивавших её в перспективу обучения бизнесу на всевозможных платных семинарах.
- А как же химия? – удивился Олег.
- Моя химия пока им прибыли не приносит.
- Но твоя мама тоже не бизнесмен, а врач.
- Это как посмотреть… Судя по всему, заболеваниями, которые она лечит, страдают многие богатые люди.
- Ну да, - согласился Олег. – Работа-то сидячая…
Они выпили чабрецового чая, съели по большому куску клубничного «Мильфея», и, когда он уже хотел распрощаться, Полинка попросилась зайти к нему домой. Именно зайти, а не поехать.
Шагать пришлось минут сорок. Вдоль водных дорог Мойки, Крюкова канала, Фонтанки, и далее по левой стороне запылённого Старо-Петергофского проспекта до серого четырёхэтажного прямоугольника с чёрным зевом посредине, привычно проглотившим очередных скитальцев…
- Ты чего-нибудь хочешь? – спросил он, войдя в квартиру.
- Нет. Давай просто посидим.
Они молчаливо устроились по концам кожаного дивана, но скоро Полинка, как пятилетняя девочка, забралась на него с ногами.
- У тебя не было возможности писать чаще? - спросил Олег.
- В Америке действительно было некогда, хотя я там очень скучала по всем и по всему.
- И по мне тоже? – спровоцировал он.
- По тебе особенно, - вздохнула Полинка, и вдруг обняла его за шею обеими руками, прижалась, потихоньку сползла и легла на бок, положив голову ему на колени. – Я так по тебе скучала, что даже решила отвыкнуть.
- Почему? – он положил руку на тёплое плечо дочери.
- Поняла, что это тебе не нужно.
- И куда тебя привела сия дурацкая мысль? – спросил он, поражаясь точности её формулировки.
- Привела к обратному результату, - засмеялась она, прижавшись теснее, и от близости юного гибкого тела Олег почувствовал нарастающее возбуждение.
Он попытался справиться с собой, пробуя переключиться и представить себе нечто отторгающее, но образы бывшей тёщи, показанного недавно по телевизору серийного убийцы и даже тренера московского «Спартака» пролетели сквозь сознание, не оставив ни малейшего следа.
Олег ощутил сдавленный брючной теснотой напрягшийся продолговатый бугор и быстро прикрыл его ладонью, боясь, что Полинка подвинет голову.
- Папуля, - жалобно произнесла дочь, переворачиваясь на спину, и он увидел, как при этом её юбка сползла по гладким бёдрам до краешка лона, прикрытого белыми трусиками. – А можно, я буду к тебе часто приходить?
- Конечно, - ответил Олег, развернув ладонь к её волосам, но не сдвигая на миллиметр. – Мы можем встречаться чаще, посещать разные…
- Не-а, - перебила она. – Я хочу приходить домой.
- Ну, хорошо, - согласился Олег. - Могу дать тебе запасные ключи. Только прячь их от мамы.
- Ты её боишься? – улыбнулась дочь, вновь принимая сидячее положение.
- Я за тебя боюсь, - серьёзно ответил он, осознавая, что на самом деле боится именно за себя.
Они выпили кофе и Полинка, попросив не провожать, ускакала на встречу со сверстниками, оставив его в непривычном недоумении и лёгкой растерянности, ещё не понимающего, что эти ощущения останутся теперь с ним надолго…
***
Она стала приходить чаще, а потом ещё чаще, забегая после института то на час, то на два. Иногда они ходили в кафе и пару раз смотрели кино, где Полинка просовывала запястье ему подмышку и обхватывала бицепс, слегка напрягая пальцы во время наиболее захватывающих сцен. На улице дочь тоже любила ходить с ним под руку, касаясь краем округлой стоячей груди, не всегда стесняемой лифчиком под летним платьем или сарафаном. Одежд ей накупили много, и к тому же она постоянно выделяла какую-нибудь деталь облика, заплетая волосы в косички или хвост, меняя заколки, украшая запястья и щиколотки разноцветными ремешками и резиночками. Несколько раз Полинка показывала ему на экране планшетного компьютера изображения татуировок, прося совета, но каждый раз наталкивалась на решительное неприятие, совпавшее, как оказалось, и с материнским.
Когда Олег понял, что дочь начала прогуливать занятия, он спросил её об этом не сразу и не конкретно, постепенно выяснив, что перед приходом в его квартиру она подолгу гуляет вблизи рек и каналов, посещает незастроенные участки берега залива, ездит в порт, как будто каждый раз морально готовится к их встрече, сосредоточивается и настраивается на неё. И это было тем более странно, поскольку их свидания проходили непринуждённо и легкомысленно, походя на общение двух безмозглых бесполых существ, что на самом деле было далеко не так.
Поначалу он не мог и предположить, затем не верил, а потом прогонял мысль о том, что нравится ей, прежде всего, как мужчина, успокаивая себя тем, что все девочки видят в отцах не только отцов. Полинка прекрасно относилась к Игорю, по-своему любила его, но эта любовь носила социальный характер, если такое понятие могло существовать вообще. В разную ерунду, типа «голоса крови», Олег не верил, но дочь вела себя с ним как маленькая девочка и как взрослая влюблённая женщина одновременно – кокетничала, обнимала, прижималась, смеялась его незамысловатым шуткам и подчёркнуто не стеснялась склоняться к нему так, что её остроконечная с бледно-розовыми навершиями грудь открывалась для него полностью, падать на диван или ковёр, не заботясь оправить взлетающий подол, или заявляться в узеньких полосках одежды, меж которыми выставлялся на обозрение ещё плоский живот, вогнутые бока и поясница, причём, последний вариант одежды демонстрировался только ему, будучи обычно прикрыт какой-нибудь тонюсенькой кофтой, незамедлительно сбрасываемой в прихожей. После того как Олег дал дочери запасной комплект ключей, она, узнавая заранее об его отсутствии, приходила домой раньше и готовила обед, причём, готовила вкусно. Возможно, их общение выглядело бы как невинная игра в «дочки-матери», о правилах и содержании которой он и понятия не имел, если б не её явный эротический подтекст.
Однажды, войдя в ванную комнату и увидев, что рядом с его зубной щёткой из стаканчика торчит другая, он не на шутку перепугался того, что дочь останется ночевать с ним на единственном диване, но тревога оказалась, как она выразилась, «учебной». Вторым инородным предметом стали бархатные тапки с сиреневыми помпонами, которые она обувала после демонстрации разнокаблучных туфель, в которых её и без того длинные ноги выглядели восхитительно.
- Ты недоволен, что я их привезла? – смущённо спросила она, уловив его немую реакцию.
- Могла просто сказать, и я бы купил всё, что требуется, - в очередной раз слукавил он.
- Прости, я не подумала. К тебе же приходят женщины! – с не меньшим, но более показным лукавством воскликнула Полинка.
Она с поистине азиатским упорством захватывала территорию, и Олег безуспешно ломал голову, придумывая повод, который мог бы позволить ему вернуть данные ей квартирные ключи, и однажды, в очередной раз ругая её за прогулы занятий, поставил этот нехитрый ультиматум, но не выжал из него ничего, кроме слёз, катящихся из прикрытых ладонями глаз, и слов:
- Я всё равно на лекциях ничего не понимаю.
Да и сам он уже не хотел, чтобы она исчезла, нетерпеливо ждал и страстно желал, неоднократно представляя, как целует, ласкает, сжимает и входит в её юное тело, почти сходя с ума от вожделения, с огромным трудом подавляемого при очной встрече. Олег прекратил общаться с любовницами, и они постепенно исчезли, понимая после невнятных телефонных переговоров, что он либо влюбился, либо заболел, что было недалеко от истины.
И вот, набравшись решимости, якобы на правах отца при отсутствующей матери, он спросил о серьёзных отношениях, каковые могли бы перевести характер её общения с каким-либо молодым человеком на более взрослый уровень, но получил девственно чистый ответ:
- Я пока не нашла никого похожего на тебя. И вообще.., лучше всего.., чтобы ты стал моим первым мужчиной.
- Ты всерьёз думаешь об этом? – поразился он.
- Всерьёз, - тихо ответила Полинка. – И довольно часто.
Тем вечером впервые в жизни Олег подумал о самоубийстве…
***
Звонок с незнакомого номера раздался субботним днём. Полинка была, как он надеялся, в институте, и собиралась появиться не раньше понедельника.
- На кой! – он вспомнил тембр и интонации голоса Ольги. – На кой тебе это понадобилось?
- Представьтесь, пожалуйста, - спокойно ответил он. – В прямом и переносном смысле.
- Не юродствуй! Зачем ты портишь девочке жизнь?
- Успокойся. Ничего страшного не происходит.
- Это как не происходит? Зачем ты её нашёл?
- Это она меня нашла.
- Не ври!
- Я тебе не вру.
- Тебя целый век не было!
- Меня не было дольше, - оборвал он её, окончательно успокаиваясь. - Мы можем встретиться и всё обсудить. И с Игорем тоже. Я ничего против вас не имею и ничего не разрушаю.
- Разрушаешь, да ещё как!
- Кто дал тебе номер моего мобильного? – спросил он.
- Не твоё дело!
- Ты залезла в телефон дочери?
- Не твоё дело! – повторила она.
- Как я там записан? – его голос стал более жёстким.
- Даже не надейся! Не папой!
- А как?
- Сам знаешь!
- Я не знаю, потому что никогда не роюсь в чужих записях.
- Она моя дочь!
- И моя.
- Нет, не твоя! Если хочешь удостовериться, возьми её телефон и посмотри, кто там записан под словом «папа»! И другого отца у неё нет, и никогда не будет!
- Ты просто внушила и ей, и Игорю их биологическое родство.
- Чего ты, блин, хочешь? Сколько нам дать, чтобы ты отвалил?
- Нисколько. Мы и сами проживём, - сказал Олег и, не в силах остановиться, выпалил: - По документам мы с нею никто. А, значит, можем и сочетаться. Как мне после свадьбы тебя называть? Мамой?
В телефоне раздались короткие гудки отбоя…
Олег поначалу хотел вызвонить дочь, но сдержался.
- Оно и к лучшему. Пусть сами разбираются, - подумал он.
Но через пару часов с другого мобильного позвонил Игорь, говоривший так, будто они попросту продолжали беседу, прерванную полтора десятка лет назад. Он по-прежнему не был против его общения с дочерью, но вот Ольга…
- Да брось ты её, - посоветовал Олег. – Хочешь, я тебе молодую бабу найду?
- Прекрати, - серьёзно ответил Игорь. - Всё это очень не вовремя и мешает…
- Мешает покою, созданному за счёт несчастья других? – не выдержал Олег. - Ну да ладно. Наше дело, так сказать, мужское. Всяко бывает… Но клянусь, что не был инициатором общения с Полиной. Она сама нашла меня, и я поначалу даже отторгал её, подлец, но теперь всё зашло уже далеко, и нам предстоит выработать очень взвешенное решение и манеру общего поведения. Так, чтобы она была счастлива, и знала, что все мы тоже счастливы с ней.
- Когда я увидел вас из машины, то не узнал тебя. Точнее, не мог представить, что это ты. Думал, мужик какой-то взрослый идёт, обнимаясь, с моей дочерью.
- С нашей дочерью, - поправил его Олег.
- Прекрати, - повторил Игорь.
- И потом ты за нами поехал?
- Там узко. Припарковался и пошёл вслед до твоего дома.
- И вместо того, чтобы поздороваться, ты заложил нас жене? Зря.
- Теперь понимаю, что зря. Но я боялся напугать Полину.
- Ты хороший человек, – смягчил тон Олег. - Ты её вырастил, воспитал. Кто ж от тебя это отнимает? По крайней мере, не я.
- Хорошо. Буду разговаривать с Ольгой, - пообещал Игорь.
А вечером Олег получил SMS от Полинки с просьбой встретиться утром следующего, воскресного дня…
***
Полинка приехала рано, одетая наспех, и без макияжа. Олег сварил кофе, и они уселись на кухне.
- Ты с ними поругалась? – спросил он.
- Сильно.., - понурила голову дочь.
- Мама залезла в записную книжку твоего мобильника?
- Да. А откуда ты знаешь?
- Догадался, - соврал Олег. – Как я у тебя в нём обозначен?
- Просто Олег.
- Понятно. Она мне звонила. В бешенстве.
- Это я её довела.
- Чем же?
- Сказала, что хочу жить с тобой.
- Это смелое решение… Переехать сюда?
- Да.
- А может быть лучше мне к вам? – глупо пошутил он. – Будем с Игорем футбол смотреть, под пивас…
- Не смешно, - грустно заметила Полинка.
- Прости пожалуйста. Просто потерпи немножко. Мы все скоро договоримся. А ты должна думать об учёбе.
- Об учёбе как-то не думается…
- Будь добра, постарайся. Мы тебя любим, и сделаем так, как нужно тебе. Все мы - мама, я, Игорь...
- Откуда вы знаете, что мне нужно? – дерзко спросила она, и Олег понял, что разговорами ничего не решит.
Он обошёл стол, и Полинка потянулась ему навстречу, встала и прижалась всем телом. Теперь это была дочь. От возбуждавшей его молодой женщины не осталось и следа.
Внезапно зазвонил её телефон. Она вытащила мобильник из сумки и кратко произнесла: - Я скоро приеду. – Послушала ответную реплику и добавила. – Это мои проблемы.
- Мама? – спросил Олег.
Полинка кивнула.
Он проводил её до метро, поцеловал в висок и поплёлся домой, ждать новостей.
***
Ольга позвонила и назначила встречу в холле Медицинской академии постдипломного образования. Олег доехал до станции метро «Чернышевская» и, опоздав на десять минут, вошёл в старинное розово-белое здание на Кирочной улице.
Ольга, подрасполневшая, в застёгнутом на все пуговицы накрахмаленном халате с прикреплённым к карману бейджем, на котором была напечатана фамилия Игоря, ждала у подножия широкой каменной лестницы. Она коротко кивнула и провела его замысловатыми пастельно окрашенными коридорами в небольшую ординаторскую, закрыла изнутри дверь и жестом пригласила присесть на один из крутящихся офисных стульев, сама оставшись стоять спиной к оконному стеклопакету, скрестив руки на груди.
- Здравствуй, - сказал Олег, глядя на неё снизу вверх.
- Не могу пожелать тебе того же, - зло сказала Ольга, но всё же сменила оборонительную позу, опустив руки и вцепившись в край пластмассового подоконника.
- А как же врачебный долг? – усмехнулся он.
- Ты всё такой же юродивый, - констатировала она.
- Тебе это когда-то нравилось.
- Никогда не нравилось, - отрезала Ольга.
- Тебе всё нравилось. Даже схожесть наших имён, - вздохнул Олег. – А где Игорь?
- На работе, конечно, - возмущённо ответила она, на секунду развернув к нему ладони и возвратив их на подоконник. – А зачем он нам нужен?
- С ним было бы легче. Твой муж среди нас самый объективный.
- Ты знаешь, что Полина грозится уйти к тебе?
- Да. Она говорила.
- А ты?
- Я не против. Пусть живёт на два дома.
- А спать ты будешь с ней?
- Куплю вторую кровать.
- Могу я приехать? Посмотреть, как ты теперь живёшь.
- Приезжайте, конечно.
- Я сама.
- Приезжай. Только позвони заранее.
- Чтобы не спугнуть твою Катю?
- А Катя-то тут причём?
- Думаешь, я не знала?
- Какая теперь разница, знала или нет. Ты ведь не из-за Кати предпочла мне Игоря, - напомнил он.
- Я предпочла его по многим причинам, - отрезала Ольга, вновь скрещивая руки.
- Зачем ты позвала меня сюда? Могли бы всё решить по телефону.
- Хотела посмотреть, насколько ты опустился.
- Как видишь, - разозлился Олег. – У твоей, как ты выразилась, дочери будет мало пьющий и неплохо зарабатывающий муж. Но я хотел спросить вас с Игорем о приданом.
- Ты идиот! – взорвалась Ольга.
- Так я и думал, - сказал он, вновь успокаиваясь. – Хорошо. Обойдёмся без приданого. Я всё ей куплю. Церемония будет скромной, а потом мы поедем в свадебное путешествие. Хотите с нами?
- Вот гляжу я на тебя, и думаю, что же на самом деле у тебя на уме?
- Крепко думаешь?
- Обоими полушариями.
- Теми, которыми занимаешься? - не удержался он.
- Мне нужно идти, - она укоризненно посмотрела ему в глаза. – Так я приеду?
- Приезжай…
***
Полинка не появлялась, но часто звонила, и Олег, пытаясь хотя бы приблизительно понять, что происходит в её голове, разговаривал с ней подчёркнуто мягко. Он и сам исподволь начал её пасти, звоня каждый вечер и якобы ненавязчиво расспрашивая об учёбе, взаимоотношениях с Игорем и Ольгой, которая, как и собиралась, приехала.
Встречать он её не вышел, хотя и понимал, что лишнее проявление участливости сейчас не повредит, но оделся в тот день вызывающе опрятно, а накануне сделал генеральную уборку - протёр пыль, пропылесосил и вымыл пол, надраил металл и фаянс.
Услышав звонок, Олег неторопливо включил свет в прихожей и открыл дверь. Ольга явилась в полупрозрачном платье, под которым темнели два обтягивающих обруча нижнего белья. С мочек её ушей свисали удлинённые серебряные серьги с перламутровыми вставками, шею обвивали бусы из крупных жемчужин, и он вспомнил, что видел дочь как-то раз именно в них.
Ольга улыбнулась и протянула ему правую руку, на которой не было обручального кольца.
- Вижу, у тебя чисто, - оглядевшись, констатировала она. – Обувь снимать?
- Не надо, - разрешил он, опуская взгляд на её красивые, как и у дочери, ноги, удлинённые красными туфлями на тонком каблуке.
- Где будем разговаривать? – спросила она, глядя поверх его плеча.
- Где скажешь.
Воспользовавшись разрешением, Ольга быстро обошла квартиру, окинув её опытным взглядом, и вернулась в коридор: - Кофейку сваришь?
- Конечно, – он поставил на стол вазочки с финским мармеладом, рахат-лукумом и любимым ею когда-то бледно-розовым зефиром, взял джезве и направился к плите.
Ольга села в кресло, положив ногу на ногу, взяла зефир, медленно разделила, поочерёдно надкусила обе половинки, вновь соединила их и опять надкусила: - Помнишь мою слабость?
- Вспомнил, - уточнил он.
- Почему?
- Хочу наладить с тобой, как говорят политики, конструктивный диалог, - усмехнулся Олег.
- Наладь… - она выпрямила ноги, закинула руки за голову и потянулась так, что он понял, и от неожиданности собственного открытия просыпал кофе на уже включенную конфорку, схватил полотенце и смахнул с плиты мгновенно покрасневшие и запахшие мелкие угольки.
Ольга расхохоталась.
- По-моему, ты не любишь мужа, - зло сказал он.
- Это почему же? Люблю. У нас хороший брак, – уверенно ответила она, пряча ноги под кресло.
- Часто ему изменяешь? – Олег всё ещё не мог унять злость.
- С чего ты это предположил? – спокойно спросила Ольга, и он понял, что угадал.
- Потому что ты ненасытная.
- Я? – она с игривым удивлением посмотрела на него, надкусила ещё один зефир и положила обратно в вазу: - Порой мне хочется с тобой поговорить, объясниться…
- И только?
- Иногда не только… - Ольга встала и, глядя прямо в глаза и приоткрыв губы подошла к нему вплотную.
- Даже не думай! – резко отстранился он и снял с плиты закипающий напиток.
- Смотри, не ошпарь меня, трус! – она повернулась и выскочила в коридор.
Олег услышал звук поворачивающейся замочной вертушки и, спустя секунду, дверной хлопок.
Он поставил джезве на край плиты, выбежал на лестничную площадку и крикнул в лестничный проём: - Оля! Вернись пожалуйста!
На первом этаже стукнули о камень каблуки, хлопнула дверь парадного, и всё стихло…
На следующий день позвонила обеспокоенная Полинка, подслушавшая, случайно или намеренно, он не уточнил, разговор матери с Игорем, ключевой фразой в котором было предложение нанять киллера.
- И что Игорь? – спросил ничуть не взволновавшийся Олег.
- Он её отругал. Кажется, впервые в жизни…
А ещё через неделю от Ольги пришло электронное письмо о том, что она сожалеет о не состоявшемся по её вине разговоре, просит его не обижаться, а также прекратить звонить и встречаться с дочерью хотя бы ради собственного спокойствия и благополучия. В заключительной фразе она сетовала на нехватку времени в связи с подготовкой докторской диссертации и скорого доклада на пленарном заседании предстоящего в Стокгольме интернаци-
анального съезда проктологов.
- Описка не по Фрейду, - подумал Олег, выключая компьютер…
***
В начале октября последним чартером из Бургаса прилетела загоревшая, похудевшая, полуседая и показавшаяся ему невкусной, Мария. Она зашла по-соседски, подарила бутылку семизвёздочной «Плиски» и осведомилась о возможности юридического сопровождения продажи квартиры.
Они обменялись номерами мобильных, он взял на раздумье два дня, поначалу хотел взяться сам, но передумал и отрекомендовал Екатерину. А вскоре к Марии присоединился её сын, и Олег, помнивший Митю последовательно мальчиком, подростком и студентом, с изумлением узрел говорившего с лёгким акцентом пухловатого мужчину с бородкой-якорем и мягкими академическими манерами.
Он пригласил Катьку приехать к нему домой в точно не определённое время, и она заявилась перед работой, когда он, прокорпев пол ночи над очередным договором, курсировал в халате между кухней и ванной комнатой.
- Знаешь, что такое старость? – спросил он, впуская её и, не дожидаясь, ответил: - Это когда к тебе приходит красивая женщина, а ты начинаешь убирать постель.
Катька взялась, запросила немного и справилась на «отлично», использовав не только свой опыт, но и связи, которые могла бы и не предоставлять. Мария с Митей полностью переключились на неё, и Олег видел их с тех пор всего пару раз, да и то мельком.
Катька рассказывала ему о сложностях продажи и вывода денег за пределы страны, куда ни мать, ни сын возвращаться уже не собирались, но он не вникал, будучи поглощённым своими переживаниями. Однако, как ни странно, ей удалось их до некоторой степени сгладить, точнее, заговорить, и постепенно он начал нуждаться в общении, чаще звонить и приглашать.
Катька же изменилась ответно, потихоньку превращаясь из бесстыжей любовницы в ласкового собеседника, товарища, а потом и друга. Она перестала ходить голой по квартире, но начала незаметно что-то переставлять и подправлять, а однажды, отправив его по магазинам, вымыла пол, заявив, что пылесоса и лёгкого поглаживания мокрой тряпкой по поверхностям, практикуемого им, для наведения чистоты явно недостаточно.
- Мне не суждено побывать в твоей шкуре, - как-то сказала она. – Но, общаясь с тобою я поняла, что бывшим отцом, в отличие от бывшего мужа, быть невозможно.
И Олег эту фразу запомнил…
Тем временем, звонки Полины стали реже, а визиты прекратились совсем, что было воспринято им как признаки постепенного сближения позиций в её семье и предсессионным периодом. Мысли о том, что дочь может проводить время с другим мужчиной, он не допускал.
На самом же деле, доля, которую она в последние месяцы уделяла учёбе, осталась прежней, и в результате Полина едва не завалила зимнюю сессию, набрав несколько с трудом ликвидированных «хвостов» и наполучив «троек». Она стыдилась сказать ему об этом даже по телефону, постоянно думая, как он воспримет её неуспеваемость и перемены частной жизни.
О проблемах дочери в институте ему рассказала, позвонив, Ольга, как всегда набросившаяся с упрёками. Сначала Олег не хотел ничего объяснять, но, в конце концов, поддавшись раздражению, которое умела вызвать у него бывшая жена, выпалил:
- Да не видел я её аж с твоей анальной конференции!
Потребовалось ещё минут десять, чтобы Ольга поняла, что он не врёт, а Олег осознал, что опять упустил дочь и вновь ошибся, и этот момент объединил их, превратив обиженных эгоистов в расстроенных, не ведающих, что им делать, родителей.
- Поговори с ней, - предложил он. – И передай, что я очень скучаю.
- Хорошо. Обязательно передам, - рассеянно пообещала она.
- Берегите себя, - сказал Олег, не заметив, что употребил множественное число…
Ольга перезвонила через два дня и сообщила: - Наша дочь встречается с молодым человеком.
- Хорошо, что не со старым, - глупо сыронизировал он, ощутив приливающую ревность.
- Я и сама понимаю, что рано или поздно это должно было случиться.
- Что случиться? – спросил Олег, хотя тут же понял смысл, вложенный в её слова.
- У них всё серьёзно.
- Ты имеешь в виду…
- Да, именно это.
- Чёрт! – вырвалось у него.
- Может быть и похож, - засмеялась Ольга. – Я его ещё не лицезрела.
- Ничего смешного! - отрезал Олег.
- Ты ещё хочешь её видеть?
- Конечно, хотя и не представляю теперь, как с ней говорить.
- Говори, как говорил. Только не касайся её личной жизни. Это не мужское дело…
- Понимаю… - произнёс он. – Спасибо тебе.
- Ты меня простил? - неожиданно спросила Ольга.
- Конечно. Я вообще тебя быстро простил.
- И я тебя тоже.
- А меня-то за что? – удивился Олег, но она уже повесила трубку…
***
- Нужно подумать, что мы можем для неё сделать, - сказала Катька, глядя в тарелку со сваренным ею борщом.
- Не знаю. Разве, что дядю или тётю, - пошутил Олег. – Или кем бы они стали? Сводными…
Катька недоумённо подняла глаза, и он понял, что задел несбыточное, изглодавшее её душу.
- В своё время я собрала перечень документов и даже начала заполнять.
- Каких документов?
- Хотела взять малыша.
- Ты тогда была замужем?
- Уже нет.
- И почему раздумала?
- Оказалась не готова к роли матери-одиночки и поняла, что сама нуждаюсь в постоянной поддержке. А тут ещё и ребёнок…
- Ты совсем не умеешь жить одна?
- Уже научилась… Но всё равно чувствую себя предметом, давно вышедшим из употребления. Как лорнет.
- Благодаря тебе, я стал видеть лучше.
- Ещё скажи, что прозрел, - засмеялась она.
- В какой-то степени и прозрел, - серьёзно ответил Олег. – Стал лучше понимать тебя, Ольгу, Полинку… Людей вообще.
- Ты не хочешь нас познакомить?
- С дочкой? А ты этого хочешь?
- Хочу, но боюсь.
- Чего?
- Не знаю. Я ей никто.
- По-моему, и я…
- Не выдумывай. Или ты тоже боишься?
- Нет. Но очень волнуюсь. Она, как говорится, выбила меня из колеи, что непривычно... Хотя то же самое было, когда я потерял её в первый раз.
- Не потерял. Ты вообще ничего не теряешь.
- Действительно. Я даже деньги никогда не терял, как и перчатки, зонты, кошельки…
- и Полинку, и Ольгу, и меня… - продолжила Катька.
- Ольгу я, если не потерял, то оставил. А про вас с Полинкой – не знаю.
- Не веришь, что тебя любят?
- Пока не могу.
- В этом и заключается твоя проблема.
- И как её разрешить?
- Жениться на женщине с ребёнком.
- Не хочу растить чужого. Да и женщин таких у меня, вроде, нет.
- А ты присмотрись… - улыбнулась Катька, но вдруг покраснела и засуетилась уходить. – Посуду помоешь?
- Я к тебе ещё на первом курсе присмотрелся, - остановил он её. – Ты, кстати, не изменилась…
- Не ври! – отрезала Катька.
- Хорошо. Не буду. Ты стала ещё лучше.
- Что такое «лучше»? – озадаченно спросила она. – Красивее?
- Не только. Ты стала высококачественной…
- Сказано будто о проститутке, - перебила она.
- Не говори ерунды. Я всегда знал, что ты не на букву «б».
- А на какую?
- На «а». Ты же изначально Аникиева?
- Была когда-то.
- А если согласишься выйти за меня замуж, то возьмёшь мою фамилию?
- Ты соединил два вопроса в одном.
- И всё же?
- Легко! Мне не впервой.
- Откроем свою юридическую контору… - Олега вдруг понесло в деловую сторону.
- Так бы сразу и сказал… - рассмеялась Катька. – Тебе просто нужны мои клиенты! А то.., красивее.., качественнее.., замуж…
- что носит приоритетный характер, - перебил он.
- И как мы назовём контору? Баженов… - она впервые произнесла его фамилию. – Баженов и сыновья?
- То есть ты согласна стать на букву «б»?
- Исключительно ради любимого дела!
- Это как понимать? – Олег скорчил строгую физиономию.
- Понимай амбивалентно, - ответила Катька. – И знай, что партнёр я надёжный, работающий и на ближнюю, и на дальнюю перспективу.
- И какая у меня дальняя перспектива?
- Когда состаришься, снова сможешь жениться на враче…
***
Понять, что дочь попросту боится их встречи, Олегу удалось лишь после Катькиной подсказки, в которой, если передать точнее, позиция всех без исключения Полинкиных родственников, была названа «страусиной». Поверил он в это не сразу, поскольку трусом себя не считал, да таковым и не являлся, поскольку детство, проведённое в жёсткой среде рабочего района, научило не бояться конфликтов, как словесных, так и физических, и даже становиться спокойнее при их возникновении.
Наконец, собравшись с духом, Олег позвонил Полине и рассказал о встрече с Ольгой, не упомянув о месте, в котором она состоялась.
- Мама мне тоже порекомендовала увидеться с тобой, - сказала дочь.
- И почему ты не послушалась?
- Не знаю. Наверное, из чувства противоречия.
- Мы стали друг друга сторониться? – спросил он.
- А ты разве не всегда сторонился меня?
- Не всегда. В последнее время я даже начал нуждаться в общении с тобой.
- Правда? Это здорово. Надо было сказать… Прости пожалуйста.
- Наверное, нам действительно нужно поговорить.
- Конечно.
- По телефону или а ля натюрель?
- Как скажешь.
- Приедешь?
- Агась.
- Когда?
- Часа через полтора и приеду.
- Давай, - грубовато сказал Олег. – Тебя встретить?
- Не надо. Я помню, где ты живёшь…
Полинка явилась вовремя, такая же юная, как и раньше, но яркий уголёк, который он ранее нередко замечал в её глазах, потух, а взгляд стал более спокойным и понимающе женским.
Они мимолётно прижались щеками и привычно прошли на кухню.
- Тебе вина или, может быть, коньяку? – неуверенно спросил Олег.
- Коньяку бы я выпила. И чай сладкий сделай пожалуйста. Что-то меня знобит.
Он включил чайник, порезал лимон, разломал плитку горького шоколада, щедро налил презентованный кем-то «Курвуазье» и протянул ей бокал.
Полинка посыпала сахар на прозрачный солнечный ломтик, отпила коньяк, закусила и сморщилась то ли от напитка, то ли от лимона.
- Извини, я не сообразил, - сказал Олег, протягивая ей шоколад. - Вообще-то «Курвуазье» лимоном не закусывают.
- Папуля, тебе, наверное, жаль, что я не мальчик, - заявила Полинка. – Ты бы мне всё объяснил, всему научил… И пить тоже.
- Уже бы спились… - не удержался он.
- А, правда, ты бы хотел, чтоб у тебя родился мальчик?
- Никогда не думал об этом. К тому же мне нравится, что ты девочка.
Она покраснела, допила коньяк, но сразу не проглотила, а стала смешно перекатывать во рту.
- Ещё? - спросил Олег, разливая крепкий чёрный чай.
- Агась, - охотно отреагировала уже захмелевшая Полинка, протягивая бокал навстречу.
Они выпили, и дочь, обхватив чайную чашку пальцами, ласково посмотрела в его лицо повлажневшими глазами.
- Как дела в институте? – дежурно осведомился он.
- Скучно, - ответила Полинка.
- Ты туда ещё ходишь?
- Выборочно. На то, что нравится.
- Не рановато ли для специализации?
- Не знаю.
- По-моему, тебе не стоит спекулировать на репутации отличницы, заработанной в прошлом году.
- Не знаю… - повторила она, втягивая чай взросло накрашенными губами.
- Может быть тебе хочется чего-то гуманитарного? Писать картины, стихи, музыку?
- Ничего такого я не умею.
- Изучать историю?
- Не-а.
- Иностранные языки?
- Я говорю по-английски на бытовом уровне.
- А читать иностранные тексты по профессии?
- Могу.
- Можешь или хочешь?
- Как когда…
- Видимо, что-то с тобой происходит. Случайно, не из-за меня?
- Не знаю, - в третий раз за минуту произнесла Полинка. – Наверное, так происходит с каждой женщиной.
- С какой ещё женщиной! – воскликнул он. – Ты что, влюбилась?
- Если только в тебя, - тихо, едва не плача, вымолвила она.
- У тебя с кем-то возникли серьёзные отношения?
- Ну и что? Рано или поздно это должно было случиться, - повторила она слова матери.
- Я понимаю, – солгал Олег. - Он твой ровесник?
- Нет. Старше.
- Намного?
- Не очень. Мне с ним уже неинтересно.
- Тогда зачем?
- Не знаю. Возможно, назло тебе.
- Мне? А причём тут..?
- Я каждый раз представляла, что это – ты.
- О, Боже! – только и смог вымолвить Олег.
То, что казалось в его юности вполне естественным и забавным, и с Катькой, и с Ольгой, и с другими, замужними и незамужними, разведёнными и не успевшими обозначить свой матримониальный статус, промелькнуло в помутневших заплаканных глазах сидящей напротив девочки и обрело новый, уже трагический смысл, едва ли не пограничный между рождением и смертью.
Полинка вдруг вскочила, опрокинув недопитый чай, и опрометью выскочила в туалет, откуда вскоре раздались сдавленные горловые спазмы. А он сидел, будто приклеенный к креслу, глядя в никуда, пока дочь вновь не появилась на кухне. Её лицо было умытым и бледным.
- Папуля, ты в следующий раз наливай мне водки, - спокойно сказала она. – А то у тебя коньяк дорогой.
- Да уж… - пробормотал Олег. – Не хочешь прилечь?
- Не-а. Я в порядке. Лучше пойдём, подышим…
Они медленно спустились на улицу и Полинка, как прежде, повисла на его руке.
- Я хочу познакомить тебя с одной женщиной, - сказал он.
- Это твоя женщина? – озабоченно спросила Полинка.
- Так нельзя говорить, - назидательно произнёс он. – Она – не моя собственность. И ей бы твоя фраза не понравилась.
- Откуда ты знаешь? – улыбнулась она, но Олег не придал значения сказанному ею.
- А я не могу тебе помочь с объектом твоих новых отношений?
- Не надо. Я сама разберусь. Точнее, разобралась. Это – не то. Точнее – не ты…
Поцеловав и посадив Полинку в такси, он вернулся домой. Настроение было паршивым и быстро переросло в опустошающую безысходность.
Олег машинально убрал со стола остатки трапезы и, несмотря на не поздний час, разобрал диван, разделся и лёг, накрывшись поверх одеяла вытащенным из стенного шкафа забытым до сей поры тяжеленным покрывалом, придавившим его тело как провалившаяся крышка гроба…
***
Катька, обладавшая несомненным свойством оказываться рядом в нужное время, подвернулась уже на следующее утро, причём, почти параллельно с Полинкой, больной на полголовы, по её собственному выражению.
Знакомил он их в торгово-развлекательном центре, где на третьем этаже располагался овальный каток, и они не без зависти посматривали из соседствующего кафе на скользящие по льду фигуры в разноцветных одеждах. Его, поначалу стеснявшиеся друг друга спутницы, вскоре защебетали наперебой так, что Олег на некоторое время почувствовал себя лишним. Обычно он терпеть не мог бабской болтовни, но сейчас слушал её с удовольствием, не вникая в суть, но осознавая, что возникшая непринуждённость постепенно ослабляет стресс и оттесняет свалившуюся на него ответственность. Что же касается столь любезной ему конкретики, то Катька пообещала помочь его дочери в освоении вождения автомобиля, на котором они собирались прокатиться до неведомой им Праги или, по крайней мере, до Лаппенранты, и Олег, знавший Катькину чрезмерную обязательность, тем не менее, никак не мог поверить в скорость и громадьё воздвигаемых и корректируемых на его глазах планов и перспектив. А когда та ненадолго отлучилась, Полинка, одаренная деревянной заколкой для волос, глядя на него округлёнными глазищами, выпалила:
- Папуля! Она такая классная!
Точно те же самые слова сказала ему вечером по телефону и Катька, разбавив их прилагательными «свежая» и «молодая».
- Как вы доехали? – спросил Олег.
- Отлично. Я довезла её до дому. А ты?
- А я – пешком. Вы ж меня бросили!
- Не лукавь. Мог бы и в гости пригласить.
- Обеих?
- Нет. Индивидуально.
- Так приезжай.
- Не-а. Я лучше поотдыхаю. Да и ты наказан.
- За что?
- Пока не придумала. За будущие грехи.
- Жаль.
- Знаешь, на сегодня и так много впечатлений.
- Не хочешь ими делиться?
- Очень хочу, но не сразу.
- Мне кажется, что ты можешь рассказать о моей дочери больше, чем я.
- Возможно.
- Расскажешь?
- Агась. Но не всё. Всего тебе и не надо.
- Что-то плохое?
- Ничего особенного. Она проживает свою жизнь и делает свои, вполне поправимые, ошибки.
- Может, всё-таки приедешь?
- Выражаю тебе свои искренние соболезнования.
- Солесбования?
- Ну тогда уж сожелания! - рассмеялась Катька.
***
Дочь активизировалась в учёбе, вечерами ходила на водительские курсы и встречалась с Катькой, терпеливо позволявшей катать себя на собственной машине по окраинам и пустырям, на всякий случай держа в бардачке визитки высокопоставленных знакомых гаишников. Пару раз Игорь пускал Полинку за руль своего внедорожника, не скрывая потрясения от невиданного прогресса в её технике вождения, списанного им на счёт гения инструктора, тогда как последний уже со второго раза догадался о дополнительном накате ученицы и стал гонять её по оживлённым улицам, заставляя маневрировать и парковаться у магазинов и прочих нужных ему публичных мест.
Она периодически забегала к Олегу, но у Катьки бывала гораздо чаще, и когда он, полушутя, предъявил им претензии, Полинка предложила ему обменять свою квартиру, а также квартиру Екатерины Павловны на просторное жильё, в котором могла бы обитать и сама. Замечание о недостаточной юридической проработанности наследования гипотетической жилплощади в связи с наличием у Екатерины Павловны своей родни, в частности, сына старшей сестры, выпускника университетского биофака, о котором она упоминала, было встречено альтруистическим заявлением с готовностью написать и нотариально заверить отказ от всяческих претензий и, главное, содержало мимолётное упоминание о том, что сами дамы этот вопрос между собой уже обсудили.
- Ведь в старости тебе понадобится уход! – аргументировала дочь по телефону.
- Между прочим, мы с Катей – ровесники. Так что уход понадобится и ей. – ответил Олег. – Ты к этому готова?
- Конечно! – радостно отозвалась Полинка. – Кроме меня, и вы будете заботиться друг о друге.
- А как Екатерина Павловна относится к твоей идее?
- Насколько я поняла, позитивно.
- Что значит «позитивно»?
- Заинтересованно.
- Полагаю, что спешить нам не следует, - заключил он. – Да и места у нас и так много. Даже несмотря на то, что в моей квартире четыре пятых пространства уже занято вашими с ней вещами.
- Хорошо, папуля. Как скажешь. Но ты ведь не станешь отрицать, что тебе необходимо жениться на той, кто любит тебя более двадцати лет.
- С перерывами, - вставил Олег.
- Сам виноват, - резюмировала Полинка.
- Наверное, ты права, - сдался он.
- Так вы съезжаетесь? – обрадовалась дочь.
- Поживём пока на два дома, а ты даже на три.
- Тогда мы освободим для тебя место в Катиной квартире?
- Я этого не говорил, - отметил Олег, но она мгновенно переключилась на другую тему, давая понять, что не расслышала его последней фразы…
***
Экзамены по правилам дорожного движения и практическому вождению совпали с окончанием весенней сессии, которую дочь, как и год назад, сдала превосходно. О получении водительского удостоверения Полинка спервоначала благодарственно сообщила Екатерине Павловне, к тому времени уже уведомлённой об этом лично заместителем начальника районного ГИБДД.
Отмечали событие впятером в ресторане дома на Невском проспекте, принадлежавшего в XIX веке артиллерийскому генералу Ивану Сухозанету, а ныне формально отданному в ведение журналистов и писателей. За накрытым плотной белой скатертью круглым столом Полинка сидела между Олегом и Игорем. Поначалу она изъявила готовность доставить всех туда на японском подарке, явившемся результатом пятидесятипроцентных вложений каждой из сторон, но объективные трудности парковки в столь оживлённом месте города, наряду с увещеваниями более опытных автомобилистов, заставили её отказаться от своей затеи.
Мужчины многократно и с нескрываемым удовольствием пили из узких рюмок ледяную водку, перелитую в хрустальный графин, тогда как оказавшиеся бок о бок напряжённые старшие дамы предпочли сухое вино, от которого Полинка, жаждавшая покататься по вечернему Питеру, вежливо воздержалась.
Быстро запьяневший Олег мельком взглядывал на сидевших напротив женщин и тут же опускал глаза. Обе были красивы, ухожены и выглядели для своих лет преотлично, но Катька, несомненно, нравилась ему больше.
- В конечном итоге, мне повезло, - едва ли не вслух подумал он и телепатически улыбнулся Ольге, также проводившей визуальный сравнительный анализ своих мужей.
Игорь в это время рассказывал в лицах о том, как мужик, стоявший перед ним в автомобильной очереди на эстонской границе, вылез и, показывая через лобовое стекло на изрядно беременную жену, попросил таможенника работать быстрее, на что тот, перейдя с гусеничного хода на черепаший, заметил:
- Этто не мойя вина…
- И что мужик? – спросила Катька.
- А что он? Выразил надежду, что это действительно так, - ответил Игорь, вызвав общий смех, и позвенел вилкой о горлышко опустевшего графина, призывая официанта.
Изначальная нервозность каждого из находившихся за столом, хотя и не исчезла, но осела на дно водоёма, наполненного мутным алкоголем.
Олег, в свою очередь, поведал о директоре фирмы, державшем в офисе попугая, которого кто-то из сотрудников научил посреди рабочего дня орать: «Просто полный пипец!»
Могу поспорить, что попугай пережил сотрудника, – заметила Полинка, несколько шокированная полуцензурным словом, впервые услышанным от отца.
- Более того! – торжествующе ответил Олег. – Его выкупил за бешеные бабки кто-то из городского комитета по финансовой политике.
- Все громко рассмеялись, включая Катьку, знавшую от него эту байку и однажды даже перепроверившую её достоверность у знакомой из аппарата мэрии, сообщившей, что попугай продолжает восходить по карьерной лестнице, нацелившись попасть в Москву, а оттуда – в Брюссель, что вызывает недовольство со стороны определённых влиятельных кругов, опасающихся сокращения финансирования и численного состава после сопоставления результатов собственной деятельности с попугайской.
- Давайте выпьем за то, что мы стали родственниками! – произнесла Ольга, поднимая пополненный Олегом бокал.
Тост был поддержан с радостью, а Игорь пустился в рассуждения о том, кем ему теперь может приходиться Екатерина, но быстро иссяк, вслед за чем закончилось и веселье, уступив место едва ли не молчаливо поглощённому десерту и кофе.
Олег и Игорь, между делом прикончив второй графин, обменялись номерами мобильных, чего женщины делать не стали. Игорь рассчитался банковской картой, несмотря на протесты Олега, оставившего на столе щедрые чаевые и расплатившегося вперёд с водителем восьмиместного такси, высадившего их с Катькой у дома и отправившегося дальше с тремя пассажирами, погружёнными в свои частные мысли.
***
Внешне неприметная травма, именуемая «теннисным локтем» или, по- научному, эпикондиллитом, оказалась долгоиграющей и препротивной, позволяя без труда совершать сгибательные движения, в том числе поднятие тяжестей правой рукой, но вызывая резкую боль при попытках поворота сустава под определённым углом. Поначалу Олег даже хвастался ею, намекая на высокое качество собственной игры, однако пару месяцев спустя понял, что ему придётся поставить крест не только на теннисе, но и на занятиях в тренажёрном зале, или, по крайней мере, надолго приостановить их. Некоторое время он продолжал плавать, переключился на не любимые ранее беговую дорожку и велотренажёр, и перешёл с силовых блоков на гантели, тщательно тейпируя локоть, но в конце концов забросил сначала фитнес, а потом и бассейн, объяснив полюбопытствовавшей Полинке, что с возрастом потерял скорость, не позволявшую отставать от девушек, плывущих впереди брассом.
После набора им нескольких лишних килограммов, Катька, не делавшая физкультурных упражнений с институтских, если не со школьных времён, и никогда не занимавшаяся спортом, не без злорадства сравнивая его с изощрённо мазохистским способом самоинвалидизации, посадила Олега на диету, к которой он привык довольно легко, поскольку из алкогольных напитков под запрет попало только мало волнующее его пиво.
Они жили на два дома, чаще – у него, и периодически разъезжались на несколько дней, по прошествии которых начинали скучать друг по другу и, придумав никчёмный повод, или вообще обойдясь без оного, снова оказывались вместе. Каждый из них продолжал работать со своей клиентурой, мешавшей выбрать мало-мальски продолжительное и удобное обоим время для отпуска.
Однажды, после одной из таких четырёхдневных отлучек, Катька торжественно продемонстрировала ему плоский живот с припухшим свежим тату, изображавшим искусно наколотую чёрной, зелёной и оранжевой тушью ящерицу, стремившуюся под натянутую резинку трусиков. Тату Олегу понравилось не только эстетически, но и как отражение поступка, на который он сам не решался. Сообщение о том, что такое же тату в тот же день и у того же мастера сделала и Полинка, поначалу вызвало у него внутреннее противоречие, но после того как несколько дней спустя сама дочь с гордостью показала ему татуировку, он сфотографировал её, отправился в ближайший салон и сделал такую же на плече.
Их коллективное действо могло походить на заговор или хотя бы протест, если б не отсутствие объекта для такого протеста, и на самом деле отражало скрытое стремление к свободе, которое могло быть объяснимым для Полинки, но, на первый взгляд, никак не подходило Олегу и Катьке. На самом же деле ящерица стала не только воспоминанием об оставленном в прошлом отсутствии взаимных обязательств, но и неким подобием обручального кольца, перемещённым с безымянного пальца правой руки на другой участок тела.
***
В августе Ольга сообщила по телефону, что у их, она теперь всегда использовала именно это местоимение, дочери появился постоянный молодой человек, уже побывавший у них дома и понравившийся им с Игорем.
- И чем он занимается? – спросил Олег,
- Генетикой, Честно говоря, мы не смогли понять, чем конкретно, но на очень высоком уровне. Уже дважды стажировался в Европе. Кандидатскую защищает в этом году.
- И сколько ему лет?
- Двадцать три.
- Я думал, старше. Молодец. И как они проводят время?
- Так кто ж их знает? Ездят куда-то на машинах, то на её, то на его.
- Все на колёсах! – воскликнул Олег. – Только я, прям, какой-то анахронизм!
- Не наговаривай. Ты хорошо сохранился. Как, кстати, твой локоть?
- Не очень. Это хроническая травма. Вчера пылесосил квартиру и сразу почувствовал. И сегодня болит.
- Катя поверила в твою легенду? – засмеялась Ольга.
- Самые жестокие люди – это врачи, - констатировал Олег.
Они шутливо попрепирались ещё с минуту-другую, прежде чем она распрощалась, сославшись на кафедральное собрание.
Мысленно представив себе группу людей в белых халатах, заинтересованно глядящих на экран со спроецированной на нём гладкой румяной задницей, он позвонил Катьке:
- Ты знаешь, что Полинка завела себе кобелька?
- Нет, она не говорила. А какой породы? – живо поинтересовалась она.
- Homo erectus, - ответил Олег.
- Не поняла, - озадаченно произнесла Катька.
- Ольга сказала, что у неё появился жених, - пояснил он. – Который всем понравился.
- Он действительно замечательный! – воскликнула она.
- Теперь и я, типа, не понял, - в свою очередь озадаченно вымолвил Олег. – Ты о нём знаешь?
- Конечно. Он мой племянник.
- И вы все.., меня.., так сказать.., не поставили хотя бы в известность?
- Да я и сама только недавно узнала, - извиняющимся тоном пояснила Катька. – И потом, согласись, что знакомство с отцом требует более тщательной подготовки.
- Давай это сегодня и обсудим, - предложил Олег. - Приедешь?
- А ты драться не будешь?
- За то, что держала меня в неведении?
- Да.
- Хорошо, не буду. Но это в последний раз.
- Я очень на это надеюсь, - она по-своему поняла его предупреждение. - Никогда не видела пары чудесней. Они неземные, более высокоразвитые. И соображают, и чувствуют лучше. Как-то спокойней, мудрее…
- Ладно, - сдался он. – Зато есть повод выпить…
***
Когда ранним вечером раздался дверной звонок, и Олег открыл дверь, то увидел сначала Полинку, из-за плеча которой выглядывала самодовольно виноватая Катька.
Он поочередно поцеловал их свежие и по-разному пахнущие щёки и поставил на стол третий прибор.
- Ты представляешь, - нетерпеливо начала дочь. – У тебя во дворе сидят двое симпатичных старичков. Такие трогательные, аккуратненькие, предупредительные. Бабушка спросила, кто сейчас живёт в квартире на последнем этаже и показала на окна.
- Наверное, жили тут раньше, - заметил Олег, пытаясь понять, кто это мог быть.
- Дедуля сказал, что они зашли под конец поглядеть на дом, на двор, на окна.., - вставила Катька.
- Под конец?
- Да, так он и сказал. Я чуть не расплакалась.
- Бабушка спросила, кого мы знаем из пожилых людей, которые тут живут, - продолжила Полинка. – А я ответила, что приезжаю к папе, и он ещё молодой. А больше никого не знаю. Потом Катя сказала им как тебя зовут, и про твою соседку, Марию.
- Они нас вспомнили? – спросил Олег.
- По-моему, да, - ответила Катька. – Может быть, нужно было их пригласить?
Олег подошёл к окну, отодвинул край шторы и увидел, как в глубину арки проследовали два седых человека. Женщина взяла мужчину под ручку, не то удерживаясь за него, не то подталкивая вперёд.
- Ещё во дворе? – спросила Полинка.
- Нет. Ушли, - ответил он. – Но я очень рад, что они живы.
Ужин получился сумбурным и кратким. Каждый ощущал себя по-своему неудобно, почти третьим-лишним, и о генетике никто заговорить не решился. Однако, напряжённости не ощущалось. Напротив, в их лёгком и ни к чему не обязывающем разговоре прослеживалась внутренняя определённость, расставленность.
Полинка посидела недолго, наскоро перекусила и отправилась по своим делам, у двери шепнув Олегу, что выходит замуж, а оставшиеся, сидя друг напротив друга, за десяток минут договорились о том, к чему не могли подступиться за десятилетия – о совместной жизни и продаже квартир, о покупке загородного коттеджа и составлении завещания на него.
- По крайней мере, не будем дышать выхлопными газами, - подвела итог Катька.
- Я тут подумал, что из прежних жителей моего дома в нём не останется никого, - задумчиво произнёс он. – Уже окончательно.
- Ты расстроился, что не поговорил со старичками? – участливо спросила она.
- Другое, - ответил Олег, пытаясь подобрать, но не находя нужных слов. – Все мы откуда-то и куда-то уходим, и это естественный процесс…
- Как ты думаешь, - спросила Катька. – Где они будут жить после свадьбы?
- Думаю, там, где захотят. Это поколение отличается лёгкостью на подъём.
- Наверное, так говорили и наши родители.
- Да. А теперь говорим мы, а потом то же самое скажет Полинка. Кстати, ты готова стать бабушкой Катей?
- Никакой бабушкой я не буду! – возмущённо воскликнула она.
- А кем же?
- Ну… Просто Катей. Или хотя бы мамой Катей…
- Понял. Ты будешь мабушкой, - примирительно сказал он.
Катька укоризненно на него посмотрела, но с её лица так и не сошло выражение долгожданного сбывшегося счастья.